Владимир Колычев - Королева шансона

— Ну, есть интересные моменты.

— Например?

— Могли бы вышку дать, а нагрузили всего на девятку.

Миша сделал все, как надо. Менты взяли почти всех пацанов из его бригады, но слово свое не сдержали. Обещали всего три года, а навесили девять лет. Но вряд ли они хотели упечь его на столь долгий срок. Ведь Клыкову нужны были его нефтеденьги, тайну которых он так и не раскрыл. А ведь его пытались расколоть. В больнице «сыворотку правды» кололи, но это не помогло. В следственном изоляторе через «лохмачей» пропустили, но Миша сумел отстоять себя. Не открыл он тайну банковских счетов, хотя и мог ради большого пожертвовать малым. Сдал бы он счет на полтора миллиона долларов, глядишь, и отстали бы от него. Но ведь не сдал… Да и не отстали бы от него. Клыков же не дурак.

Не дурак он, но, видно, что-то не срослось у него, потому и ушел Миша на строгий режим на долгих девять лет. И еще в камеру к законному вору попал… Что, если это неспроста?

Может, Клыков потерял интерес к его деньгам? Может, ему хватило того, что он скачал у пацанов? А кто-то из них точно раскололся, сдав свою заначку в обмен на свободу… Но вряд ли это был серьезный улов, и вряд ли Клыков успокоился.

А если все-таки Миша больше уже не нужен Клыкову? Может, его уже приговорили, и осталось только провести это дело через воровской суд?..

— Знал я одного беспредельщика, — усмехнулся вор. — Он дел на три вышки наворотил, а получил только одну. Тоже радовался. Но не долго.

Миша приуныл, приняв эти слова за намек.

— А ты каких дел наворотил, Кустарь?

— Беспредельщика «замочил».

— А конкретно?

— Ну, бригада у меня была, мы «Южпортнефть» в Южноморске держали, а кому-то это не нравилось. Подъехал один чертила, типа за вора меня спросить, а сам на мое место метил. Я пробивать стал, а это левый черт, его чисто «мусора» против меня подпрягли. Ну, я его и «замочил»…

— Левый черт?

— Ну да, «мусорская» подстава…

— За вора спросить хотел?

Миша не оговорился, про Ярему он сказал намеренно. Если сразу открыться, то этот факт и под себя можно подрихтовать, так, мол, и так, ошибка вышла… А если само собой все всплывет, то рихтовать будут самого Мишу… Если братва уже про Ярему не знает…

— Ну, был случай…

Он рассказал, как бодался с «красногвардейской» братвой, как на «стрелке» завалил Ярему.

— Мы не при делах! Объявы не было, что вор на «стрелке» будет. Мы Тумана ждали, он должен был подъехать. А он Ярему вместо себя отправил. Он Ярему и подставил…

— Так разобраться надо было, кто там, в машине сидит, а ты сразу «мочить», — с осуждением смотрел на Мишу «смотрящий».

— Так у Тумана тактика такая, он подъезжает к месту и сразу «мочит». Ну, такой клин только клином и вышибают…

— Значит, беспредельщик ты! — постановил вор.

Миша виновато опустил голову. Да, он беспредельшик, но ведь за одно только это не убивают. «Замочить» могут за приложение, но ведь у него есть оправдательный мотив.

— Я не знаю, кто такой Ярема, — сказал «смотрящий», — но если он действительно «законник», ты должен понимать, что с тобой будет.

— Я понимаю… Потому и в Южноморск из Артемска ушел.

— От воровского суда никуда не спрячешься.

— Так я ничего и не скрываю…

— Выхода у тебя нет, поэтому и не скрываешь.

— Выход есть всегда.

— Например?

— Если справедливость существует, то на воровском суде она есть.

— Вот потому тебя и спросят за вора. Будет суд, будет предъява, все будет.

— Но ведь я не хотел его «мочить». Я же срок мотал, понятия имею. Если б я знал, что в той машине Ярема сидит, я бы ни в жизнь отмашку на него не дал! — мотнул головой Миша.

— Да, но ты дал отмашку, — безжалостно смотрел на него вор.

— Туман Ярему подставил.

— Не важно, кто подставил, важно, кто убил.

— Я все понимаю. Если бы я хотел убить Ярему, то я бы и оправдываться не стал. Но я не хотел, поэтому и оправдываюсь. И откупной на «общак» предлагаю.

— И что за откупной?

— Полтора «лимона» «зеленью».

Это было слишком много за жизнь какого-то там Яремы, но, увы, Миша не мог снять со своего счета лишь часть денег. Если он засветит реквизиты, то воры снимут с этого счет все без остатка и еще спросят, почему он оценил жизнь Яремы в какие-то жалкие полмиллиона.

— Это реальные деньги? — совсем по-другому посмотрел на него вор.

— Ну, пока виртуальные, но их можно обналичить.

— Как?

— А это я на суде скажу… Ты же не знаешь, кто такой Ярема, а пока не знаешь, какой может быть суд?