Юлиан Семенов - Пресс-центр

Бреннер. Не кажется ли вам тревожным положение на биржах?

Макдоун. Биржа есть биржа. Она является нашим детищем, мы, а не администрация, гарантируем стабильность цен, хотя бы даже относительную, мы, а не администрация, давая займы и стимулируя развитие новых отраслей промышленности в разных регионах мира, пытаемся спасти мир от безработицы... Мы реальные созидатели нашего мира, и я очень не люблю, когда о сложнейшем механизме биржи судят некомпетентно, а из банкиров делают страшилищ...

Бреннер. Как вы относитесь к банкирам, которые специализируются лишь на субсидировании военной промышленности?

Макдоун. Кому-то приходится заниматься и этой работой. Я отвечаю за себя и за моих единомышленников, а мы представляем собою силу...

Бреннер. Я не являюсь специалистом по вопросам биржи, но коллеги, которые пишут о финансах - в первую очередь профессор Вернье, - считают, что сейчас началась скрытая игра с ценами на акции бобов какао... А это монопольный продукт Гариваса...

Макдоун. Я Не компетентен в данном конкретном вопросе... Однако скачки цен таковы и выбросы акций столь массированы, что я могу допустить начало игры... Конечно, это не заденет судьбы мира, но, согласен, чьи-то интересы за всем этим делом могут быть угаданы... Тем более что цена на гаривасскую валюту только что упала на три пункта, это сильный удар по Санчесу, весьма сильный... Ситуация в чем-то напоминает мне серебряную аферу, когда некто пытался свалить моего доброго друга Ханта... Тогда тоже был пущен слух, что ряд банков продает серебро под заем, с убытком... Сразу же началась паника, цена упала... А ведь Хант довольно долго поднимал стоимость серебра-с шести долларов за унцию до пятидесяти, это была красивая операция... Он скупил две трети мировых запасов серебра... Его план был любопытен: поднять серебро над золотом, стать императором мира, серебряным императором... Но ведь он поднимал цены постепенно, а его ударили сразу... То же и с акциями гаривасского какао... Либо кто-то играет, довольно крупно играет на бирже и только на бирже, либо это политическая спекуляция, призванная убрать Санчеса как нестабильную фигуру...

Бреннер. Может ли начаться неуправляемая реакция?

Макдоун. Вы имеете в виду кризис? Нет. Это локальное дело, оно касается лишь Гариваса.

Бреннер. Но у режима Санчеса есть не только враги, но и друзья. Считаете ли вы, что они промолчат в случае, если кризис разрастется?

Макдоун. Если из-за какао начнется третья мировая война, инопланетяне от души посмеются.

Бреннер. Но ведь бобы какао собирают люди...

Макдоун. Это патетика, мистер Бреннер, это не по моей части.

Бреннер. Не создается ли у вас впечатление, что за неустойчивостью на бирже, за очевидной игрой...

Макдоун. Это вы говорите "очевидная"... Я сказал, что игра возможна.

Бреннер. Хорошо, я принимаю вашу коррективу... Нет ли у вас впечатления, что кто-то намерен установить контроль на бобы какао?

Макдоун. Вы имеете в виду опасность установления монопольного контроля над рынком со стороны отдельных лиц?

Бреннер, Да.

Макдоун. Пожалуй, такого рода возможность существует... Мне кажется, что кто-то силится придержать акции бобов какао, а с другой стороны, могу предположить, что этих акций уже продано значительно больше, чем может быть в наличии...

Бреннер. Вы можете предположить, кто те люди, которые начали игру? Какие банки или концерны стоят за всем этим?

Макдоун. Знаете, я спросил свою внучку: "Отчего ты такая нехорошая, людей обижаешь?" Она мне ответила: "Не знаю, надо спросить у мамы..." Найдите их маму, мистер Бреннер, я дедушка, а дедушки - безвредные уже люди, мужчины без фантазии, что может быть преснее?"

Перед вылетом в Гаривас Бреннер сообщил журналистам, что после того, как он передал полный текст интервью с Макдоуном в Париж, в его номере раздался звонок и некто, не представившийся, порекомендовал ему "придержать публикацию, ибо она может поставить вас в крайне сложное положение, когда вы вернетесь в Париж... Точнее сказать, если вы туда вернетесь"..."

54

18.10.83

Вернье знал, что Мари любит Санчеса, поэтому в глубине души постоянно тревожился за судьбу лидера Гариваса.

По ночам, когда, выжатый после работы, он ложился в кровать, то долго не мог уснуть, ощущая свое отцовское бессилие; нет, наверно, более страшного ощущения.

- Милый, а что если тебе напечатать то, что ты знаешь? сказала как-то Гала. - Ты же места себе не находишь... Это будет очень опасно?

- Какое это имеет значение? - раздраженно пожал плечами Вернье. - Когда речь идет о девочке, страха нет... Просто-напросто меня никто не напечатает.