Юлиан Семенов - Пресс-центр

- Ваши предложения? - спросил наконец Вэлш, чувствуя, как трудно ему говорить, скулы свело, язык сделался сухим и тяжелым, вспомнил оцинкованный стол в парижском ресторанчике, где разделывали устриц, но сейчас ему виделись не устрицы, а вставал перед глазами огромный говяжий язык, такой же шершавый и холодный, как и его, и такой же неподвижный, беспомощный, легко поддающийся острому, отточенному ножу...

- Вы получали деньги от Ролла? - спросил директор ФБР.

- Должен был получить, - радуясь тому, что может облегчить себя признанием, ответил Вэлш.

- А от Дигона?

- Нет.

- Вступая в сговор с Роллом, вы понимали, что можете в своекорыстных целях подвести Соединенные Штаты к грани войны?

- Но мы постоянно находимся на грани войны, - как-то жалобно отозвался Вэлш.

- Я хочу, чтобы вы произнесли "да" или "нет", мистер Вэлш... Вы отдавали себе отчет в том, что ваша операция могла привести Штаты на грань войны?

- Ну, конечно же...

- Это все, что я хотел от вас услышать. Вы вправе принять решение по поводу того, как вам следует поступить. Не смею больше задерживать.

Не находя в себе сил подняться, Вэлш вяло осведомился:

- И вам давно все это было известно?

- С самого начала.

- С самого начала?! Почему же меня не вызвал к себе шеф?! Отчего он не спросил, зачем я так поступаю?

- Я думаю, он не станет отвечать на этот вопрос, мистер Вэлш, как и вы не стали бы отвечать на подобного рода вопрос своему сотруднику, заподозренному в нечестности.

- Но ведь должны быть какие-то нормы морали! Нельзя быть такими жестокими друг к другу! Операцию еще можно остановить! Есть время! Вы понимаете, все еще можно остановить! И вернуть в прежнее состояние! Я готов это сделать из вашего кабинета! Позвольте мне это! У нас в запасе несколько часов! Вечность!

- Мистер Вэлш, в вашем положении не следует думать о вечности. Я же сказал: у вас есть крайне ограниченное время для того, чтобы принять решение... Полагаю, в ваших интересах, точнее говоря, в интересах вашей репутации и, таким образом, репутации вашей семьи это стоит сделать сегодня ночью...

Через час после того, как стало известно, что Вэлш застрелился, ФБР дало указание задержать сообщение в прессу, а завтра утром сообщить версию "скоропостижной смерти по поводу острой сердечной недостаточности".

Через три часа директору ЦРУ поступило указание продолжить операцию "Коррида", начатую Вэлшем, но с внесением в нее тех корректив, которые были заранее оговорены.

Через семь часов биржевые дилеры, связанные с Робертом Каром, другом помощника президента, виднейшего специалиста по вопросам биржевых игр, получили соответствующие задания, как вести себя, чтобы нанести удар по Дигону и Роллу, гарантируя, таким образом, максимальный выигрыш концернам, близким к Роберту Кару и через него к помощнику президента, а также к тем, на кого он работал.

77

Цепь (иллюстрация № 7). 25.10.83

Джону Хофу пришло сообщение от санитара из клиники, купленного еще четыре дня назад, что инспектор попросил сиделку, дежурившую теперь у него постоянно, позвонить "сестре и сказать, чтобы принесла брату Соломону соленый сыр и домашний морс".

Никакой сестры у Шора не было, он дал сиделке телефон этой самой Мари Кровс, значит, не успокоился, готовит удар, сволочь.

Времени на то, чтобы выяснить, помнит ли он номер машины или ему все-таки отшибло память, уже не было. Счетчик включен, предприятие должно осуществиться без помех, потом пусть пишут и говорят что угодно, важно претворить в жизнь задуманное. Куда ни крути, прежде всего дело; слово потом; любые слова, черт с ними, ветер, пустое; главное реализация идеи, закрепление позиций, победа.

Ночью, когда сиделка вышла в туалет (ей сыпанули в чай слабительное), полицейского, который теперь постоянно дежурил в коридоре, вызвали к телефону (это сделал Папиньон). В те минуты, пока Шор был один, к нему в палату вошел человек в белом халате и сунул шприц в вену, не протерев кожу спиртом.

Шор даже не захрипел, просто дернулся, а потом стал тянуться, будто приходил в себя после долгого и сладкого сна; шея у него сделалась тонкой, как у цыпленка, и такой же хрупкой.

Через семь минут после того, как свидетель был убран, адвокату Дона Баллоне, верному и доброму ферручи, позвонили по телефону и, не представившись, сказали:

- Спокойной ночи.

Он поднялся из-за стола; именно этого звонка ждал до трех утра, достал из бара бутылку джина, плеснул в высокий стакан, неторопливо выжал лимон, стиснув его жесткими ладонями, долил тоника, медленно выпил и лишь после этого пошел в спальню; уснуть не мог, на сердце было тревожно.