Наталья Андреева - Мы поем глухим

— Вы говорите, как женщина без сердца.

— Скажи еще, без совести и без чести! Ведь именно это внушил тебе месье Рожер! О себе же он наверняка ничего не рассказал.

— Александрин! Но ведь вы присвоили себе фамильную реликвию, принадлежащую его семье!

— Что значит — присвоила? — сердито спросила она. — Муж отдал мне алмаз вместе с письмом, которое написал в ночь накануне дуэли. Я была не в тех чувствах, чтобы кинуться на поиски истинных владельцев алмаза, — с иронией сказала она. — У меня тогда были совсем другие заботы. Я бежала из России, если ты об этом забыл! Мне надо было спасать себя!

— Но вы просили меня разбить «Сто солнц» на несколько частей и в таком именно виде продать!

— А что тебе мешало сказать мне, что ты узнал камень? Ведь я же видела это по твоему лицу!

— Я колебался. Я слишком любил вас и поверил в то, во что хотел верить.

— А сейчас? Эрвин, что сейчас?

— Я по-прежнему люблю вас, — с опаской сказал он. — Но я боюсь, что это чувство не того рода, которое… — он замялся.

— Ну, договаривай! Которое позволяет тебе взять меня в жены!

— Александрин, я прошу вас…

— А сам ты как поступаешь? Почему месье Соболинский вдруг оказался в тюрьме?

— Он наделал долгов, и я счел, что пора это прекратить, — нахмурился Эрвин.

— А почему его жена в Париже? Ты ее сюда вызвал?

— Сударыня, вы что, меня допрашиваете?! — сердито спросил барон.

— Но сначала ты допрашивал меня! Мало того: ты предъявил мне обвинение! Скажи, Эрвин, так будет всегда? Ты будешь находить мои поступки недостойными, а я перед тобой оправдываться?

— Боюсь, что так, мадам.

— Тогда это и правда неравный брак!

Она видела, как Эрвин изменился в лице. Он колебался, это было видно. Наконец чувства взяли верх, и барон сказал уже совсем другим тоном:

— Александрин, я готов простить тебе все. Я слишком тебя люблю, я это понял, когда сюда вошел. У меня было предубеждение против тебя, мы с Арманом проговорили всю ночь. Я не знаю, за что он тебя так ненавидит. В конце концов, не ты убила его отца. Что касается алмаза, я готов вернуть его мадам дю Буа…

— Что?! Так ты его не уничтожил?!

— Нет, конечно.

— Зачем же ты меня обманул?!

— А что я должен был сказать? Что узнал камень? Начать расследование? Я просто оставил его себе.

— Но деньги, Эрвин! Кредит на миллион франков!

— Это мои деньги. Я достаточно богат, чтобы…

— Чтобы взять на содержание русскую графиню?!

— Послушайте, мадам, — сердито сказал барон. — Вы…

— Нет, это ты послушай! Я знаю, с тобой никто не говорит в таком тоне. Твои поступки не обсуждаются, все, что ты делаешь, считается правильным. А я тебе скажу, как все выглядит на самом деле! Ты с самого начала все рассчитал. Ты меня покупал, ставил в зависимость от себя. Человека, ради которого я приехала в Париж, ты устранил со своего пути вроде бы честно, с точки зрения закона. Но это не по совести. В конце концов ты вообще упрятал его за решетку. Но это же подло! Ты обязан был предоставить мне выбор! Ты должен был мне доверять! А что вместо этого? И самое ужасное: ты послал со мной в Россию этого мерзавца Рожера! Страшного человека, который чуть не взял меня силой! Рядом с которым я пережила ужасные полтора месяца! Он меня сначала чуть не сжег, потом чуть было не зарезал. Под конец он пообещал мне, что я никогда не выйду за тебя замуж, если ему не отдамся…

— Это ложь! — не выдержал барон Редлих. — Арман не мог этого сделать!

— А ты у него спроси! Только спроси так, как спросил у меня. Точно таким же тоном. Скажи ему в лицо, что он негодяй! Да и ты… — она поняла, что перешла все границы дозволенного, и резко замолчала.

— Договаривайте, сударыня, — сказал бледный как смерть барон Редлих. — Вы ведь хотели сказать, что я тоже негодяй? Или какое другое слово, которые вы нашли для меня подходящим?

— Я только хотела сказать вам спасибо, барон, за то, что вы выделили мне гораздо больше времени, чем мадемуазель Бокаж, когда расставались с нею. Жениться вы на мне передумали, как я уже поняла, а вашей любовницей я больше не буду. Прощайте!

— Я полагаю, мадам, что через какое-то время вы одумаетесь, — сдержанно сказал барон. — Я дам вам это время. Сейчас же мы с вами не готовы для того, чтобы провести эту ночь, как и все последующие ночи, в одной постели. До свидания, — он сухо поклонился и вышел.

«Вот и все… — подумала она. — Напрасно я не поверила Арману Рожеру. Что это? Нервы? Я просто устала с дороги, и все эти переживания… Миша! — вспомнила она. — Зачем мне все, зачем брак с бароном Редлихом, если я все равно не смогу вернуть себе сына? Может быть, все, что случилось, — к лучшему…»