Кэтрин Нэвилл: Авантюристы

— А я говорю, — чуть громче прежнего раздался голос старика, — что только самоубийце придет в голову сунуться в пролив нынче ночью. Одному дьяволу под силу заманить в такую ловушку христианскую душу — и ни один христианин не пожелает продавать своей души дьяволу за пять тысяч ливров!

Бледный молодой человек оставил свой бокал с бренди на каминной полке и подошел к дубовому столу в центре комнаты, где его могли видеть все присутствовавшие.

— А как насчет десяти тысяч? — тихо спросил он. И швырнул на стол открытый кошель. Моряки, не в силах произнести ни слова, уставились на тусклые золотые монеты, рассыпавшиеся по столу и со звоном упавшие на пол.

Над Лондоном стоял легкий туман.

Когда распахнулись двери фондовой биржи и ее члены начали занимать перед началом торгов свои обычные места, наш бледный молодой человек с голубыми глазами был уже среди них. Он снял свой плотный плащ и оставил его у портье вместе с тростью с золотым набалдашником. Пожав руки немногим знакомым, уселся на свое место.

Торги шли вяло, так как английские ценные бумаги из-за войны катастрофически обесценивались, и их предлагали по цене гораздо ниже номинала. Вести с полей сражений приходили исключительно плохие. Говорили, что сам Блюхер был выбит из седла, а его армия разбита французами под Лигни. И что Артур Веллеслей, герцог Веллингтонский, попал в ловушку из-за нескончаемых ливней возле Куатре-Брас, где застрял в грязи со своей тяжелой артиллерией.

Судя по всему, дела союзников шли плохо, и, если англичане под командованием Веллеслея будут разбиты так же быстро, как и пруссаки, Наполеон вновь овладеет всей Европой, всего через три месяца после своего бегства с острова Эльба. И тогда облигации английского государственного займа, выпущенные для финансирования военных расходов, будут стоить меньше, чем та бумага, на которой они напечатаны.

Но один из присутствовавших здесь располагал более свежими новостями, чем все остальные. Бледный молодой человек невозмутимо стоял на своем и скупал все английские ценные бумаги. Если его решение окажется неверным, то он и его семья станут нищими. Но его решение основывалось на информации, а информация — это власть.

Ведь он своими глазами видел тогда, в Генте, как прибывший с поля битвы при Ватерлоо гонец склонился перед высоким грузным мужчиной как перед регентом. Этот простой жест ясно говорил о том, что войну выиграли англичане, а не французы, как полагали все присутствовавшие. Ибо того высокого мужчину из Гента звали Луи Станислав Ксавье, граф Прованский. А всей Европе он был известен под именем Людовика Восемнадцатого — короля Франции, низложенного Наполеоном Бонапартом ста днями раньше.

Но эта информация имела силу лишь в том случае, если ею можно было воспользоваться быстро и эффективно. Презрев опасности неоконченной войны и бушевавшей в проливе стихии, наш молодой человек добрался сюда, на лондонскую фондовую биржу, всего за несколько часов до того, как весть о разгроме французов при Ватерлоо пересекла Ла-Манш. Но по мере того, как торги продолжались, он скупал все больше и больше английских заемных бумаг — и не мог не привлечь к себе внимания.

— Хотел бы я знать, что это нынче стряслось с нашим евреем? — шепнул один из членов биржи другому. — Или он знает, что Блюхер разбит под Лигни? А может, верить, что войну можно выиграть с оставшейся половиной армии?

— Вы бы лучше старались следовать его примеру, как это делаю я, — холодно ответил ему сосед. — Насколько я его знаю, он еще ни разу не ошибся.

Когда наконец разнеслась весть о победе при Ватерлоо, оказалось, что молодой человек скупил практически весь рынок ценных бумаг — и менее чем за десять процентов их истинной стоимости.

Джентльмен, интересовавшийся поведением молодого коллеги, встретил его на следующее утро у входа на биржу и воскликнул:

— А вы молодец, Ротшильд, — и дружески похлопал его по плечу, — очень ловко обошлись вчера с государственным займом. Вам, по слухам, удалось получить чистой прибыли почти на миллион фунтов стерлингов — и все это меньше чем за день!

— Да неужели? — воскликнул кто-то.

— Недаром говорят, что у евреев талант вынюхивать деньги — и оттого, наверное, такие большие носы! — добродушно заметил джентльмен, чей собственный мясистый нос затмевал своими размерами носы всех окружающих. — А может, вы все признаетесь честно, что это было на самом деле? Хваленая еврейская интуиция? Или вы раньше всех в Лондоне узнали о том, что Веллингтон выиграл битву?