Вероника Рыбакова - Смерть предпочитает блондинок

— Это, детка, Леонид, хозяин ресторана, — ответил ей Блумберг. Он отбил все ее попытки принять участие в оплате счета и помог одеться у гардероба, не доверив этого гардеробщику.

Когда они вышли на улицу, мир неуловимо изменился. Был уже день, а не утро. «Вот и день прошел наполовину, еще полдня и ночь, еще день и ночь, и я увижу ее», — пронеслось в голове у Блумберга.

«Купил мне подарок, кормил как ребенка, — думала Маша, — меня коснулась чужая любовь и ни за что ни про что обогрела, — как все неправильно на свете! У Блумберга на пальце обручальное кольцо, а у Людмилы нет никаких колец. И детей у нее все еще нет. Неправильно и несправедливо все это. Блумберга надо поженить с Людмилой, вот что!»

Они попрощались, Блумберг пошел к машине, а Маша — к Манежной площади.

«Прекрасный трактирщик, — подумала она про Леонида. — Интересно, сколько ему лет?»

«Прекрасная садовница, значит, — хмыкнул Леонид, который слышал обрывки их разговора в полупустом ресторане, — надо же, а с виду совсем школьница». — И он зачем-то покосился на визитки в коробочке, в которой в том числе покоилась и визитка «Фрейи», где он заказывал цветы для своего ресторана.

Маша обошла уровень за уровнем весь Манеж, а подходящий плащ ей так и не попался на глаза. Она устала от тесных примерочных, бирок с ценами и взглянула на часы.

— Мама дорогая, уже шесть с половиной! — охнула Маша и спустилась в нижний ярус, чтобы перекусить и обдумать все, что она увидела. И тут прямо с витрины глянул на нее плащ, который ей сразу же понравился.

Маша зашла в магазин, примерила свой размер и обдумала цену. Плащ был то, что нужно! Она расплатилась, взяла покупку и пошла отдыхать в зал с кафешками.

Вокруг было полно народу ее возраста, но все сидели парочками или шумными компаниями. В крайнем случае за столиком две девчонки-подружки болтали о покупках и приятелях. «У меня совсем нет друзей, — загрустила Маша за своей колой и ломтиком пиццы. — Совсем нет друзей в этом городе. Да и кто захочет со мной дружить — то я на работе, то учиться надо».

Маша решила, что завтра воскресенье, и она прямо с утра позвонит в Сочи Ленке, своей подружке, и наговорится с мамой. «Зато день был хороший — и погода, и Блумберг со своим рестораном, и плащ — вот он плащик, нашелся все-таки! Кто ищет, тот всегда найдет», — привела себя в хорошее настроение Маша и решила: коли день для учебы загублен, надо пойти в кино, в большой развлекательный центр.

Во время сеанса Маша трижды всплакнула, переживая за героев, и осталась очень довольна картиной. В фильме было все: путешествия, приключения, любовь, стрельба и погони. Она нечасто ходила в кино — экономила. «Расскажу Жанночке, что понравилось, она тоже любит такие фильмы, и плащ ей покажу — хотя плащ Жанна сто пудов не одобрит», — думала Маша, возвращаясь домой на метро. Было уже довольно поздно, но она не устала. Дом находился всего в пяти минутах ходьбы от станции метро по светлой улице, и Маша энергично припустила к подъезду. Она бегала, вместо того чтобы ходить, когда ее распирали чувства.

Маша поднялась на лифте на свой этаж, еще с улицы увидев, что свет в окнах Жанны не горит. На часах была полночь с минутами. «Наверное, уже спит, — подумала Маша. — Ну и ладно. Покажу ей новый плащ завтра».

Но с дверью Жанны было что-то не так — глазок не горел. Жанна всегда оставляла на ночь свет в прихожей, потому что в ней стоял неудобный угластый комодик, о который все ее гости и она сама, идя в ванную, набивали синяки на боках, а выключатель был прямо у дверей. И на самом деле Жанна засыпала не раньше часа ночи — она была полуночницей.

Словом, с дверью было что-то не так.

Маша подошла к двери соседки, взялась за дверную ручку. Дверь оказалась открытой и подалась внутрь — неохотно, будто ей что-то мешало.

За ней было темно, а во тьме сырой, резкий запах. Маша нашарила левой рукой пластинку выключателя и зажгла свет.

В коридоре, возле комодика, в луже крови лежала Жанна. Кровь натекала с затылка, и легкие пепельные волосы Жанны плавали в багровой лужице.

Маша закричала так громко, как не кричала никогда в своей жизни:

— Ма-а-а-а-а-ма! Ма-а-а-а-мочка!!!

И тут же ощутила, что звуки и запахи исчезли, все покрылось серой пеленой, в которой бегут острые серебристые искры, и схватилась рукой за дверной косяк, оседая на пол лестничной клетки.

Маша очнулась от запаха нашатыря и торопливого голоса Елены Палны — соседки с шестого этажа.