Галина Романова - Гнев влюбленной женщины

– Вот этого знать не могу, – сдалась супруга и погладила его по колену, которое наверняка страдало артритом и которое он мог отбить, неосторожно расчувствовавшись.

Оля решительно поднялась. Еще слово из их уст, и она точно не сдержится и обругает стариков, и плевать она хотела на алиби, о котором посоветовал ей ежедневно заботиться толстый следователь.

Она молча прошла мимо них в прихожую и единственно, в чем не смогла себе отказать, это громко хлопнуть дверью.

Супруги вздрогнули и замолчали как по команде.

– Тебе не кажется странным… – медленно начала говорить Ирина Васильевна, уставив невидящий взгляд в темный зев коридора.

– Что она дверью хлопнула? Думаешь, обиделась? – Егор Иванович поднялся и потрусил в коридор, резво запер ее на все запоры, вернулся, снова сел рядышком. – Это как раз и не странно, мы с тобой явно перестарались и…

– Тебе не кажется странным ее визит, дорогой? Что-то ей от нас определенно было нужно, – она сжала губы морщинистой трубочкой.

– Ну! Она же за дрожжами приходила, Ира! – обрадовался Егор Иванович, будто странное редкое слово подобрал к кроссворду, которые он просто обожал. – Что же здесь странного?

– Да, но… – она с нежностью потрепала его за щеку двумя пальчиками. – Дрожжи она так и не взяла. И держу пари, пирогами тут и не пахнет…

Половина четвертого утра. Это время он всегда считал временем сотворения зла.

Почти в это же самое время, много лет назад, его многострадальная страна подверглась нападению. Почти в это же самое время, с разницей в пятнадцать минут, его отец оставил семью.

О, он отлично помнил эту мерзкую сцену. Плач матери разбудил его. И он вышел из детской. Отец стоял с красным беспомощным лицом возле двери. Его руки крепко держались за ручки дорожных сумок. А за него самого крепко держалась некогда любимая им женщина. И сотрясалась от жутких рыданий.

– Мам, пап! – испуганно окликнул он их тогда. – Что происходит?!

– Он бросает нас, милый! Он уходит от нас! Он навсегда оставляет нас! – громко прокричала мать, и отец недовольно поморщился.

– Прекрати, – попросил он сдавленным голосом. – Не пугай детей.

– Я? Их пугаю?! То, что ты бросаешь их, это неважно! Важно то, что я их пугаю??? Мерзавец!!!

И ее крепкие ладони принялись хлестать по его недовольно сморщенному лицу. Отец попятился, потом переложил обе сумки в одну руку. Судорожными движениями оторвал от себя мать, отпер замки и шагнул за порог.

Все, больше его Геральд никогда не видел. Кажется, он вскоре умер…

Потом умерла мать, ровно в половине четвертого утра. А перед этим долго мучилась от страшной болезни. И все время звала своего предателя мужа, ласково звала, нежно, и еще шептала, что она ему все, все, все простила.

Геральда ее смерть потрясла настолько, что он почти месяц ни с кем не разговаривал. Мать всегда была для него единственно славным, верным и искренне любящим человеком. Он думал, что так будет всегда! И если не всегда, то очень, очень долго. А она возьми и уйди. В половине четвертого утра.

– Время зла… – прошептал он потерянно и зевнул, осторожными шагами прокладывая себе путь среди разбросанной мебели жертвы. – Кто-нибудь скажет мне, когда она умерла?

– Недавно, Гера. Совсем недавно. Часа даже не прошло, – оторвал свой взгляд от потерпевшей эксперт-криминалист. – Жалко, красивая девчонка.

– Как так вышло, что…

Он хотел продолжить, что они опоздали, но тут же прикусил язык. Они предотвратить зло не в силах. Зло, выбравшее для себя это жуткое время, когда день и ночь балансируют на тонкой грани. В это время даже архангелы, наверное, спят. Чего уж говорить о них! Они все спали, когда по звонку из дежурной части его лично и криминалиста подняли с постели. Остальные, что присутствовали, дежурили.

– Чего хотел сказать, Гера? – тронул его за рукав теплой куртки опер Игорь.

– Кто сообщил?

– Соседка напротив. Ее собака рвалась на дверь и пребывала в бешенстве.

– Пребывала в неистовстве! – с ухмылкой поправил его второй оперативник, с заспанной физиономией и всклокоченными волосами. – Так она сказала.

Спал на дежурстве, скотина, вяло подумал Гера. Ему, как начальнику отдела, надлежало бы парня взгреть. Вдруг проверка, а он морду о стулья плющит. Но ругать он его не стал и не станет. Поскольку сам на дежурстве зачастую спал, если ночь выдавалась спокойной.

– Соседку собака, пребывавшая в неистовстве возле входной двери, разбудила. Та попыталась ее успокоить, но тщетно, это тоже цитата, – оскалился заспанный опер. – Тогда она глянула в дверной глазок и обнаружила дверь напротив распахнутой настежь. Она вернулась в комнату…