Мария Спасская - Роковой оберег Марины Цветаевой

— Насчет портмоне и денег чистая правда, — отчеканила Вероника, меняя ноги и невозмутимо потягивая вино из вновь наполненного бокала, который не удосужилась поставить даже во время этого неприятного разговора. Она же врала! Врала! И ни один мускул не дрогнул на ее красивом лице. — Да, Андрей, ты не ослышался. Ваша прислуга украла мои деньги, — жестко повторила Вероника, точно заклеймила Ольгу Владимировну каленым железом.

— Кто? Я? Вы обвиняете меня в краже? — медленно опуская собаку на пол, прошептала Ольга Владимировна, покрываясь пятнами. — Да как вам не совестно! Я сроду чужой копейки не взяла!

— А если говорить начистоту, — продолжала Вероника, демонстративно игнорируя лепет домработницы, — то у вас, Ольга Владимировна, есть ключи от этого дома, и вы имели полную возможность прийти сюда ночью и застрелить Марьяну.

— Ноги моей здесь больше не будет! — всхлипнула женщина, семеня к двери.

— Мне кажется, — чужим голосом проговорила я, — что кое кто у нас загостился. Вероника Николаевна, вам домой не пора? Муж в Париже не забыл, как вы выглядите?

— Евгения! Прекрати! — прикрикнул отчим. — Это мой дом, и я здесь решаю, кто загостился, а кто нет.

— Намек понят, — усмехнулась я, с иронией поглядывая то на отчима, то на Веронику. — Ольга Владимировна, — окликнула я домработницу, — подождите. Мы с вами. Только Юрика одену.

— Сама можешь уходить, а ребенка оставь, — приказным тоном распорядилась Вероника. — Андрей его отец по закону. Хочешь забрать Юру — обращайся в суд.

— Женя, Женечка, ну перестань, — пошел на попятную Андрей. — Всем сейчас трудно, не нужно так.

— А с Ольгой Владимировной так нужно? — бережно опуская заснувшего братишку на диван и накрывая его пледом, огрызнулась я.

— А зачем Ольга Владимировна врет? — парировала Вероника. — Меня не только в магазине видели, есть свидетели, как мы с Боськой по дороге прогуливались! Мы, между прочим, целый час гуляли у леса, прежде чем пошли за сигаретами! Нет, ну какое хамство! Я их собаку выгуливаю, и я же виновата!

— Ника, ты не должна ничего доказывать и ни перед кем оправдываться! — повысил голос Андрей. — Достаточно того, что я тебе верю! Ты любила Марьяну, зачем тебе ее убивать?

— А мне зачем? — всхлипнула из прихожей Ольга Владимировна.

— А я отвечу, зачем вам, — выкрикнула неугомонная Вероника. — Возможно, Марьяша уличила вас в краже хозяйственных денег. Раз вы украли мое портмоне, вам ничего не стоило присвоить деньги на хозяйство. Так, может, это вы…

Хлопок входной двери не дал Веронике закончить свою мысль — Ольга Владимировна выскочила из дома, так и не дослушав обвинений.

— Поздравляю, Вероника Николаевна! Вы отлично устроились, — констатировала я, взбегая по лестнице, чтобы собрать вещи. — Дома — муж, здесь — любовник. Жизнь удалась!

— Нахалка! Я могла бы уехать сразу же после похорон, но трачу время и силы, чтобы поддержать вас в трудную минуту, а вместо слов благодарности слышу оскорбления!

— Что вы стоите, Андрей Сергеевич, обнимите же нашу благодетельницу! — с пафосом воскликнула я. — Впрочем, не стану вам мешать, без меня вам будет удобнее обниматься, — добавила я, вбегая в свою комнату и с силой захлопывая дверь.

Меня тут же с головой накрыла царившая в комнате темнота, особенно непроглядная с яркого света, и я уже было потянулась к лампе на рабочем столе, чтобы включить свет, но остановилась, в ужасе замерев с вытянутой рукой. Прижавшись к стеклу, на меня с улицы в свете луны смотрело белое пятно лица, до половины скрытое капюшоном. Хоть у коттеджа отчима и имеется галерея, опоясывающая второй этаж, я все же пережила небывалое потрясение и как ошпаренная выскочила из комнаты. Кому придет в голову среди ночи карабкаться на галерею, чтобы заглянуть в чужое окно? Ответ напрашивался сам собой, но я старалась об этом не думать. По залитому светом коридору навстречу шел Андрей с Юриком на руках, и я немного успокоилась. Отчим виновато улыбнулся мне, шепотом попросив не валять дурака и ложиться спать, и скрылся в комнате малыша. А я скатилась вниз по лестнице и, наскоро одевшись под молчаливым взглядом Вероники, подхватила собаку и выбежала из дома. Достав в машине крест деда Федора, я положила руку на холодное серебро и торжественно поклялась неприкаянной душе Марьяны, что непременно отыщу пропавший брегет.

Ветеринар, к которому я повезла Босю, обнаружил у нее бронхит, вызванный переохлаждением. Оставив собаку в лечебнице под капельницей, я отправилась в квартиру бабушки, при этом меня ни на секунду не покидало ощущение, что за мной следят. Но я гнала от себя страшные мысли прочь, концентрируясь на проблеме, которую мне предстояло решить. Заварив большую кружку чая, я улеглась на диван и принялась обдумывать ситуацию. В том, что убийцей Марьяны была Клавдия, я не сомневалась. Все говорило против нее. Поэтому я не подозревала в убийстве и краже брегета Веронику, но крестная Юрика для чего то соврала про собаку, и мне было непонятно, зачем она это сделала. У нее, безусловно, был роман с отчимом, и поэтому Вероника не спешила в Париж. Но что то же она говорила своему мужу, оставшемуся во Франции? Называла даты и сроки, когда планировала вернуться домой? Чтобы получить ответ на эти вопросы, я сняла трубку и принялась звонить ресторатору. Неплохо зная месье Полянски, я в разговоре надеялась аккуратно выяснить, не соскучился ли он по жене. Трубку сняла степенная дама, должно быть, экономка.