Алексей Макеев - Чистосердечное убийство

Гуров молча кивнул. Говорить ничего не хотелось. Да и что еще можно было добавить? Пожелать бойцам ОМОНа удачи, попросить их быть осторожными, потому что внутри могут оказаться не только бандиты, но и невинные люди? Нет, эти парни и так хорошо сделают свою работу. Не стоит отвлекать их посторонними разговорами. Сейчас они вскроют эти железные ангары так же легко, как консервные банки.

— Задержан человек на легковой автомашине «Ауди», — прозвучало в эфире. — Житель Самары. Цель поездки объяснить отказался. При досмотре обнаружено удостоверение личности руководителя частного охранного агентства «Барьер».

— Эка его занесло! — удивился Игнатович.

— Этого брать жестко, — коротко бросил Гуров. — Наш клиент.

Дважды грохнуло, ударило по барабанным перепонкам, когда небольшие заряды выбили двери сразу обоих ангаров и проделали отверстия в боковых стенах. Четыре штурмовых отряда бросились внутрь.

Гуров стоял, стиснув кулаки, и слушал. Только бы не раздались звуки перестрелки. Большая пальба — это неудача, затяжной бой и потери. Так можно утратить инициативу, лишиться прямых улик, упустить важных подозреваемых и свидетелей.

Автоматная очередь ударила неожиданно и глухо. Стреляли в одном из ангаров. Пули громко ударили в металлические внутренние перегородки.

Гуров ждал продолжения, но его не последовало. Странная, почти звенящая тишина повисла над полем в пронзительном апрельском воздухе. Замолчала даже рация в машине Игнатовича. Тихо стояли поодаль сотрудники прокуратуры и полиции. Совсем уж неожиданно и как-то неуместно в вышине запел жаворонок.

Гуров поднял голову и попытался рассмотреть маленькую птичку, как делал это в детстве. Напряжение отпустило.

Тут же прозвучал доклад:

— Чисто! Потерь нет. Среди задержанных двое раненых.

Один из офицеров, повинуясь кивку Игнатовича, побежал к машинам «Скорой помощи», стоявшим неподалеку.

Гуров, никого не дожидаясь, быстрым шагом двинулся к ангарам. Он вошел в дверь, часть которой была разворочена взрывом, и увидел перед собой обширное захламленное пространство.

Если что и говорило о принадлежности этих ангаров к авиации, то, наверное, разбитая облицовочная панель спортивного самолета в углу и два разобранных мотора. Все остальное относилось к совершенно разным сторонам жизни и деятельности цивилизованного человечества. Несколько деревянных складских паллет, с десяток сломанных офисных стульев, какие-то разбитые столы и остатки корпусов то ли холодильников, то ли какого-то заводского оборудования. Естественно, битый кирпич, размороженные батареи отопления, ржавые трубы и еще много всякого хлама.

За всем этим в дальней части ангара высилась железная стена, набранная из кусков самого разного металла. В ней имелись две двери. Гуров попытался представить себе ангар снаружи и тут же понял, что его внутренние размеры не вяжутся с наружными.

К нему подбежал молодой подполковник с бычьей шей, в черной униформе и с автоматом «АКСУ» на шее.

— Пойдемте, товарищ полковник, — позвал он Гурова, — Там нужен врач. Да и вам лучше тоже присутствовать.

— Что? Раненые? — тут же спросил Гуров и прибавил шаг.

— Как вам сказать, — помялся подполковник. — Сами увидите. Кое-какую помощь можно оказать.

Гуров больше не стал расспрашивать, а поспешил к двери, из которой омоновцы выводили под руки двух парней в наручниках. Один имел разбитое лицо, у второго была перебинтована голова. Еще одного обыскивали возле стены, заставив широко расставить ноги и заложить руки за голову. Гуров узнал в одном из задержанных того самого охранника, который выходил к нему, когда он осматривал место убийства Бурмистрова.

— Сюда. — Подполковник показал на дверь.

Гуров вошел и оказался в узком помещении между двумя металлическими стенами. Кровь на полу, в воздухе сизая дымка от сгоревшего пороха после стрельбы, россыпь гильз. Причем не только автоматных. Лев Иванович увидел несколько девятимиллиметровых от пистолета.

— Сюда. — Подполковник указал на еще одну дверь.

И тут из-за нее высунулась голова Седова. Алексей сидел на полу и выглянул, услышав голоса. Лицо капитана было осунувшимся, грязным и залитым кровью от правого виска до самой шеи. Глаза блестели лихорадочной радостью и нездоровым возбуждением.

«Он же держится из последних сил!» — догадался Гуров, подбежал к Седову, присел на корточки рядом с ним и спросил:

— Как ты, Леша? Ранен?