Алексей Макеев - Кандидат от партии смерти

— Привет, Максимов, — почесал затылок Завьялов. — А ты совсем не растолстел — бегаешь, наверное, много… Звонил Завадский, звонил. Иначе кто бы тебя сюда пустил? Пойдем, кофе попьем, есть тут одна симпатичная точка…

Как и следовало ожидать, в стенах родного заведения Завьялов разговаривать не пожелал. Плешивый мужичонка с укором покачал головой и уткнулся в бумаги.

«Симпатичной точкой» оказалось маленькое уютное кафе недалеко от Оперного. Дубовые столики, пришибленный персонал. Отличная изоляция от внешнего мира — транспорт не слышно, звуки арий глохнут. Завьялова тут отлично знали и любили — подбежала голубоглазая официантка, посетовала, что редко стал заходить Александр Анатольевич, все дела, дела, мазнула глазками Максимова, предложила четыре столика на выбор. Рубоповец заказал легкий обед без спиртного, Максимов — из принципа — коньяк и «бизнес-ланч» потяжелее.

— И это правильно, — нисколько не обиделся Завьялов. — Бренди тут хороший. Армянин за старшего — привозит с исторической родины. Пей, Максимов, кушай — понравился ты Людочке: увесистый кусок принесет. А я коктейль безалкогольный, пожалуй, выпью — «Недоумение» называется… А теперь слушай. — Завьялов машинально понизил голос: — Если честно, я не понимаю, зачем грохнули Гаджиева. Не за что. Только не надо это набившее оскомину — конкуренты, разборка, дележка. Не было. И быть не могло. Уж поверь на слово. Покойник, конечно, не шестерка, но и не босс. Скажем мягко, менеджер среднего звена… Так вот, эта смерть — не-ло-гич-на-я. Как будто на скинхедов напоролся.

— С германским пистолетом? — озадачился Максимов. — Если верить прессе, Гаджиева прикончили из «вальтера».

— Верь, Максимов, верь. На то и пресса, чтобы ей верить. У этой братвы, если не прижать, я имею в виду скинхедов, скоро танки появятся. Но не в этом дело. Версий было много, и все — никудышные. На пустом месте. Машина стояла в глухом дворе — между Гвардейской и Олеко Дундича. В салоне труп, двери закрыты. Одет небрежно, ботинки расшнурованы и рожа — перепуганная. Один наш молодой до чего додумался — девочку хотел склеить Гаджиев, а ее парень с пушкой оказался. Хотя при чем здесь ботинки… Пока экспертиза не пришла. — Завьялов загадочно улыбнулся.

— Жив Гаджиев? — ухмыльнулся Максимов.

— Остряк, — фыркнул Завьялов. — Мертвее некуда. Дважды мертв, заметь. Могли и не стрелять — он уже остывал к тому времени. Пять пуль в грудину — это просто так, на дурачка.

— Подробности, пожалуйста… — В голове опять завращался маячок. Сдвинулись кусочки мозаики. — Хочешь сказать, в момент стрельбы по нему Гаджиев был уже мертв?

— Это не я хочу сказать. — Завьялов завистливо покосился на залпом выпивающего Максимова. — Мне вообще судьба Гаджиева безразлична. У покойника закрытая травма черепа, перелом позвоночника, разрыв связок и шея на честном слове. Его сначала чем-то хорошо отоварили или обо что-то, а потом посадили в машину, отогнали и потренировались в стрельбе.

— Хоро-ошенькое дельце, — протянул Максимов.

— Открываем новые горизонты? — смешливо прищурился Завьялов. — Смелый ты парень, Максимов. И зачем я тебе об этом рассказываю? Буду потом жалеть тебя, дурака… Хочешь, дам совет?

— Не надо, Шура, — отказался Максимов. — Я прекрасно представляю, что такое могила известного солдата.

Он поймал заинтересованный взгляд белокурой официантки. Она стирала пыль с соседнего столика и откровенно стреляла глазами. «И почему мне сегодня не до них?» — удрученно подумал Максимов.

Интуиция настаивала: одно это дело, одно! «Нелогичная» смерть Гаджиева, бредущая со слезами в ночи Светлана Стрельченко, пропажа Шабалина… Должна быть еще и четвертая сила — виновная во всех грехах. Откуда растут уши?

Внезапно он узрел знакомое лицо. Он ставил машину на стоянке у Депутатского проезда, а когда заходил в здание, человек в расстегнутой кожаной куртке отвернулся к киоску «Роспечать». Теперь он неуверенно направлялся к стоянке, размышляя, не воспрепятствуют ли сто граммов коньяка, заеденные плотным обедом, вождению по центру города. И снова человек в расстегнутой кожаной куртке отвернулся к киоску «Роспечать»! Не насмотрелся еще? Дурные предчувствия успешным образом перетекали в конкретные неприятности. «Ну, уж хренушки, — решил Максимов. — Пускай меня лишают прав, но пешком я не пойду». Легче, впрочем, от принятого решения ему не стало. Заведя мотор, он пулей вылетел с автостоянки и на первом же повороте зафиксировал серую «девятку», отходящую от бордюра. Почему? Он должен подумать.