– Погодите, – сказал Бюргер, его лицо снова стало красным. – Мы договорились с Гарвином, что будем действовать честно. По крайней мере, он заявил, что будет давать показания, если ему предоставят возможность связаться со своим адвокатом. Вы будете отвечать или не будете отвечать?!
– Предположим, что нет. Что тогда? – спросил Мейсон.
– Тогда вы оба пожалеете! – пригрозил прокурор, но тут же перешел на спокойный тон: – Мне необходимо выяснить у вас, Гарвин, не были ли вы три недели назад в сапожной мастерской на Моуберри-стрит, 918, и не ставили ли резиновые набойки на новые ботинки?
– Можно отвечать, – разрешил Мейсон.
– Да, ставил.
– Сейчас я предъявлю вам ботинки и попрошу ответить, те ли это ботинки, на которые были поставлены набойки.
Бюргер открыл ящик стола, достал оттуда ботинки и протянул их Гарвину.
– Откуда они у вас? – удивился Гарвин.
– Не важно. Ваши?
Гарвин взял ботинки и внимательно оглядел их. На одном имелись темно-синие пятна.
– Да, мои.
– К вашему сведению, – продолжал Бюргер, – эти ботинки были обработаны бензидином для обнаружения следов крови. Эти пятна выступили там, где реакция на кровь оказалась положительной. В связи с этим прошу вас ответить, каким образом кровь попала на ваш ботинок.
– В данный момент мне нечего сказать по этому поводу.
– Хорошо, – поморщился Бюргер, – теперь я покажу вам цветную фотографию, – и протянул ее Мейсону. – Посмотрите на нее внимательно, Мейсон, и скажите, что вы видите?
– Я вижу отпечаток ноги.
– Посмотрите еще раз.
Мейсон стал вглядываться в фотографию.
– Если вы, – заметил Бюргер, – внимательно посмотрите, то увидите на ней еще один след – след туфли под отпечатком Гарвина. Вот здесь, на самом краю каблука, остался отпечаток от металлической набойки. Мой вопрос, Гарвин, заключается в следующем: вы были в квартире Джорджа Кассельмана после того, как он был убит, и, зная о его смерти, намеренно наступили на этот след с целью запутать следствие?
– Прошу прощения, – вмешался Мейсон, – насколько я понимаю, это может расцениваться как преступление?
– Поздравляю вас с отличным знанием уголовного кодекса, – съязвил Бюргер.
– При данных обстоятельствах я рекомендую моему клиенту не отвечать на поставленный вопрос.
– Гарвин, – Бюргер шумно вздохнул, – я хочу также показать вам отпечаток пальца, оставленный на дверной ручке. Я утверждаю, что кто-то специально протер эту ручку, уничтожая другие отпечатки, и потом умышленно оставил на ней четкий отпечаток своего большого пальца. Этот «кто-то», Гарвин, – вы. Поэтому я вынужден спросить вас: каким образом он оказался там?
– Извините, – опять вмешался Мейсон. – Если ваше предположение справедливо и если Гарвин именно тот человек, который протер эту ручку и затем оставил на ней отпечаток своего пальца, выходит, что он виновен в совершении преступления?
– Совершенно верно.
– В таком случае я советую ему не отвечать на ваш вопрос.
Гамильтон Бюргер повернулся к Мейсону.
– Вы сами причастны к подмене оружия с целью направить следствие по ложному пути, Мейсон. Но я даю вам возможность оправдаться. Для этого вы сообщите, каким образом орудие убийства попало к вам.
– Если я расскажу правду, мне не грозит привлечение к суду?
Гамильтон Бюргер задумался над предложением адвоката, потом взглянул на него с плохо скрываемым недовольством:
– Я постараюсь отнестись к этому без предубеждения. Постараюсь. Я не обещаю ничего определенного, но если вы ответите на этот вопрос, мы с большим пониманием отнесемся к вам.
– Я отправился к Гомеру-младшему и спросил, имеется ли у него оружие. Он показал мне револьвер, из которого я совершенно случайно выстрелил в стол. Потом я отвез Гарвина к Стефани Фолкнер на квартиру. Он передал ей этот револьвер. Ну вот, теперь вам известно все. Что вы намерены делать?
– Нам известно, что в конторе у Гарвина вы подменили револьвер. Таким образом, молодой Гарвин оказался игрушкой в ваших руках и сам отвез орудие убийства Стефани Фолкнер.
Мейсон обернулся к своему клиенту.
– Ты видишь, Гомер, чего стоят их обещания. Если говорят то, что не согласуется со сфабрикованной ими версией, значит, это неправда. Они верят только в то, что им очень хочется услышать.
Бюргер вскочил со своего кресла, кипя от негодования, постоял несколько секунд и молча сел.
Трэгг решил, что ему тоже пришла пора спросить.
– Можно мне задать вопрос, мистер окружной прокурор?
Читать дальше