Ника Шахова - Улыбка Авгура

И я вырубилась.

***

- Павлика-а уби-и-ли-и!

Истошный крик прорвал плотную завесу сна.

Чертов Павлик, опять его убили. И до чего не вовремя - смертельно хочется спать. Спать хочется...

Я перевернулась на другой бок и натянула на голову подушку. Но тетя Лиза сдаваться не собиралась.

Она собиралась меня доконать. Факт! Вопли, которые она исторгала, стремительно набирали обороты и почти достигли критической отметки одиннадцати баллов по шкале Рихтера-Шнитке.

- Ника, вставай, Павлика убили!

- Как, опять? - пробубнила я из-под подушки и предприняла тщетную попытку, не открывая глаз, откинуть простыню, которая без страха и упрека стояла (вернее - лежала) насмерть. Фу ты! Открыв глаза и спихнув с себя подушку, сообразила, что тяну за край нижней простыни, той, на которой лежу. Хотела встать, но не смогла, поскольку все силы ушли на изматывающую битву с тетиными децибелами, упирающейся простыней и удушающей подушкой. Оставьте меня, мне хочется спать.

- Почему опять? - удивилась тетя и растерянно захлопала фамильно-голубыми глазами.

- Ты что, забыла, что его уже убивали? Не далее как позавчера, напомнила я, демонстративно закрыла глаза и вжалась в матрас, испытывая страстное желание пустить корни и срастись с ним навеки. Спать хочется...

- Ника, говорю тебе, никакого приступа не было. Нашего Павлика отравили!

- Допрыгался. Но я тут при чем? Слушай, дай поспать, а?

- Его отравили, честное слово! Вставай, прошу тебя, вставай!

Она произнесла это так, что я сразу поверила. Тоску, замешанную на страхе и приправленную отчаянием, не сыграешь шутя, этим можно только наполниться до краев и пролиться. Сон как рукой сняло.

- Постой, - я облизнула пересохшие губы, - Ты хочешь сказать, что позавчера Павлика убили?

По-настоящему?

- Ну! У нас...

- Финиш. Нет, подожди, - я рывком подскочила с кровати, - Сначала я все-таки проверю, - подбежала к двери, распахнула ее и крикнула, - Грета, Макс, ваша мама говорит... - слова застряли костью в горле. На пороге комнаты стоял хмурый, явно не выспавшийся - как я его понимаю! - мужчина средних лет среднего роста и крайне невыразительной наружности. Я моргнула, но человек не исчез. Я зажмурила глаза и досчитала до трех - стоит себе.

- У нас милиция, - закончила тетя Лиза.

- Здрасьте, - пробормотала я в растерянности. Что ни говорите, а воспитание - великая вещь. Если в детстве вас приучили здороваться, то это надолго. Даже столкнувшись нос к носу с милицией, вы машинально сделаете книксен.

- С обыском пришли, - тихо пояснила тетя. Оказывается, она и тихо умеет.

- Оденьтесь и пройдите в гостиную, - приказал Хмурый, почему-то пряча глаза, развернулся и рысью ретировался вглубь коридора.

Я случайно посмотрела вниз и увидела голые ноги. Силы небесные, да это мои ноги! И мои... Ой! И тут до меня дошло, почему Хмурый старательно отводил взгляд. Разумеется, не от стыда, что подслушал чужой разговор. Еще чего! Я обнаружила другое, более правдоподобное объяснение, а состоит оно в следующем: короткая маечка, в которой я улеглась спать, не ожидая от судьбы крутых виражей в сладкие утренние часы, едва прикрывала сами знаете что. Все остальные... хм... допустим, прелести беспардонно выглядывали наружу.

Вывод: не спи, пионерка, замерзнешь. В следующий раз без вечернего платья и меховой горжетки не лягу. Не забыть бы "шпильки" под кровать поставить. И ридикюль под матрас засунуть. Паспорт, носовой платок, немного денег и на всякий случай изделие номер один. Нет, два изделия номер один, поскольку случаи бывают разными. На то они, натурально, и случаи.

Я наспех натянула джинсы и рубашку, наглухо застегнулась, памятуя о недавнем конфузе, перехватила длинные волосы голубой лентой, брызнула холодной водой на помятое лицо и присоединилась к не менее помятым родственникам, собравшимся за овальным столом в гостиной.

Кругом уже кипела работа. Многострадальный дом переживал третий по счету и, очевидно, самый ужасный по последствиям обыск. Вещи, подхваченные небывалым трудовым порывом, на мой взгляд, несовместимым с данным временем суток, срывались с годами належенных мест, мебель отодвигалась и переворачивалась. Что-то уже хрустело под ногами. Словом, гостиная постепенно приобретала вид старой девы, зверски изнасилованной противоестественным способом. Кажется, так пишут в их протоколах. Ничего, если не так, старшие товарищи меня поправят.

Да, кстати, если есть противоестественный, то логично предположить, что есть и естественный способ насилия. Это какой же?