Наталия Левитина - Искусство заводить врагов

– Не исправишь… – эхом отозвался майор.

– А девочка была чудесная! Солнечный лучик, отличница, да ещё и художница. Рисовала акварели. Я, конечно, не разбираюсь, но учительница рисования мне сказала: «Несомненный талант!» И что от всего этого осталось? От таланта, способностей, от красоты, от белокурых волос и голубых глаз? – Костин в сердцах махнул рукой и потянулся за новой сигаретой. – Кровавое месиво на асфальте… Ты представь, десятый этаж! А она вниз сиганула.

– Да, я представляю, – мрачно буркнул майор. – Видел пару раз, что остаётся от человека, упавшего с такой высоты.

«Значит, и Виктория это видела», – подумал он, и мороз пробежал у него по коже.

– Вся школа, конечно, в трансе. Дети и учителя в шоке.

– Неужели Яна решилась на такой шаг из-за несчастной любви?

– Её подружки о том и говорили. Яна дружила с мальчиком, одноклассником – Глебом. Они поссорились, на лето разъехались. Глеб отправился с родителями в Америку. С Яной они так и не помирились.

– А что считает мать?

– Мать Яны – Виктория Петерс – была в таком состоянии, что вообще ничего не могла говорить. Несчастной женщине предъявили ребёнка в виде фарша с перемолотыми костями! Я удивляюсь, как она вообще не умерла на месте, увидев такое. Хотя вид у Виктории такой и был – как будто она умерла. Словно у неё вынули сердце и положили в мясорубку. Живой труп. А на следующий день ещё и бабушка – то есть мать Виктории – скончалась от сердечного приступа. Когда узнала о трагедии с внучкой.

– Кошмар, – пробормотал майор. Он удручённо покачал головой.

Вот, через что прошла Виктория. А он-то удивлялся, откуда столько горя в её глазах. Конечно, не из-за Померанцева.

– Вообще-то я не был на сто процентов уверен, что это самоубийство, – заявил вдруг Костин.

– Здрасте, приплыли! – удивился сыщик. – Но почему?

– Перед тем, как сброситься с крыши, Яна отправила два сообщения. Первое – маме на телефон: «Мамочка, прости меня, я больше не могу! Я тебя люблю!». Второе – своему парню, Глебу: «Прощай! Ты самый лучший!» Эту фразу она опубликовала на страничке Глеба в социальной сети, все друзья видели запись.

– И потом шагнула в пропасть?

– Похоже на то…

– И в чём ты сомневаешься? Картина выглядит достоверной.

– М-да… Психолог так и записал: «…картина выглядит психологически достоверной, так как дело касается подростка, чей тип личности можно охарактеризовать как истерически-демонстративный». И так далее… Хотя ни учителя, ни друзья не замечали в Яне склонности к истерикам.

– Тебя смущает, что она отправила сообщения, а не написала прощальное письмо на бумаге и от руки? Но ведь это современный подросток. Яна простилась с близкими людьми, используя привычный способ коммуникации. Она…

– Андрей, да я совсем не о том! – перебил следователь. – Смотри. В их компании, включая Яну, было шесть человек. Ну, Глеб отсутствовал, уехал в Америку… И они частенько тусовались на этой крыше. Я пытался выяснить, чем занимались Янины друзья в то злосчастное воскресенье. Услышал в ответ нечто невразумительное. Они якобы гуляли. Где гуляли, кто конкретно, с кем, о чём разговаривали? В ответ – сбивчивый детский лепет…

– Но подростки именно так и гуляют! Слоняются туда-сюда, болтают ни о чём. Или приткнутся на скамейке, как воробьи, и смотрят в телефоны. А потом даже вспомнить не могут, о чём разговаривали.

– Да?

– Уж я в этом разбираюсь, – компетентно заверил майор. – Моей сестре тринадцать лет.

– Моей дочке пятнадцать, – кивнул следователь. – Так что дело о самоубийстве Яны Петерс было мне как нож в сердце. Постоянно на свою семью проецировал.

– Зря.

– Да я знаю… Слушай дальше. В тот день Яна была в джинсах и лёгкой синей куртке. И с маленьким рюкзачком. Подруги говорят, она всегда носила телефон в кармане, это понятно, надо же постоянно «быть на связи», обмениваться эсэмэсками, висеть в чате.

– Точно.

– Так вот… Рюкзачок и телефон остались на крыше!

Андрей удивлённо хмыкнул.

– Вершинин, как ты это объяснишь? Она отправила сообщения, но не сунула телефон обратно в карман, как обычно, а положила его в рюкзак и оставила на крыше.

– В принципе, ничего странного.

– Но я подумал… А вдруг в тот день Яна была на крыше не одна? Вдруг туда опять полезла вся их компания? И у них что-то произошло? Поссорились, поругались? Или дурачились, акробатикой занимались на краю крыши, чтобы нервы пощекотать? И Яна сорвалась вниз. Случайно, по дури! Или специально столкнули. Или столкнули, но случайно… А потом, чтобы замести следы, подростки быстро разослали сообщения с Яниного телефона.