Андрей Кузнецов - Смерть на Параде Победы

Георгий выстрелил через семь секунд после того, как махнул рукой Алексей. Усовершенствованный «Панцеркнакке-3», попав в окошко водительской дверцы первого из трех автомобилей, легко пробил восьмисантиметровое, особой прочности стекло и взорвался в салоне.

Коротко полыхнуло пламя, тяжелый автомобиль невысоко подбросило в воздух (не было бы на нем брони, так в сторону бы улетел) и развернуло поперек дороги. Водитель второго автомобиля среагировал мгновенно — ас из асов, другого на такую машину не посадили бы. По всем законам физики, ему полагалось таранить подбитый автомобиль, по тому что на такой скорости да при такой массе за две-три секунды сделать ничего нельзя, но он все же сделал — крутанул на полном ходу руль, пытаясь объехать препятствие. Но не объехал, потому что объехать не смог бы никакой ас. Второй «паккард» ударил первый не передом, а правым боком. И тут же получил заряд в лобовое стекло…

Ознакомив подчиненных с планом акции, Алексей предложил им высказаться. В абвере свои порядки. При железной субординации (не железной у немцев не бывает, на том до сих пор и держатся) каждый может сказать дельное и это дельное будет услышано. Абвер — не гестапо, где положено вытягиваться в струнку и орать: «Jawohl, mein Führer!» [1] Так точно, мой командир! (нем.) Абвер — это абвер, и этим все сказано.

— Почему не сразу во вторую машину? — спросил Георгий. — Зачем в первую? Он едет во второй, верно?

— А охранников можно снять потом, — пробасил Павел.

— Если они не удерут! — хохотнул, осмелев, Иван.

— Кто даст гарантию, что машины не меняются местами? — Алексей обвел всех потяжелевшим взглядом. — Кто-то может дать гарантию?

— Тот, кто боится опасности, будет сидеть в средней машине… — Георгий не возражал и не спорил, а просто думал вслух.

— Если бы поступки Объекта были бы столь легко предсказуемы, — голос Алексея зазвенел от сдерживаемой ярости, — то я бы сейчас ходил по Москве в форме, а не в этом вонючем тряпье!..

Вонючее тряпье было добротным ватником, немного поношенным, немного замасленным (как и положено рабочему человеку), но совсем не вонючим.

— Первый выстрел — в первую машину, второй во вторую, третий — в последнюю! — продолжал Алексей. — Георгий стреляет, Остап страхует, а Константин, Иван и Николай дают им возможность обстрелять машины. На моей памяти никогда еще не было такой простой задачи. Три крупные цели, по одному попаданию в каждую цель — и можно возвращаться домой!..

«Домой» больно кольнуло внутри. «Где теперь мой дом? — подумал Константин. — Где вообще мой дом? Там, где родился? Тогда я дома, ну — почти дома. Или там, где пригодился? Но там уже дома нет. Не считать же домом комнату в казарме…»

— Наша задача проста — каждая из трех машин должна получить в салон по заряду! — повторил Алексей и, в нарушение всех правил, предписывающих во вражеском тылу говорить только по-русски и называть друг друга только русскими псевдонимами, скомандовал, понизив голос до шепота: — Rührt Euch!.. [2] Вольно! (нем.)

Второй автомобиль взрывом развернуло так, что третий врезался ему прямо в середину, слева. Третий «паккард» получил два заряда — Остапу тоже захотелось выстрелить хотя бы разочек. Понятное желание, даром что ли тренировался столько времени.

Константин переглянулся с Алексеем и понял, что тому тоже не нравится легкость, с которой удалось выполнить задание. Слишком уж гладко все получилось — подъехали со стороны пригорода, выстрелами из бесшумных пистолетов сняли охрану, полежали пару минут на обочине, дождались, подбили… Сейчас подъедет Павел, отъехавший на километр назад, и заберет их. Обычный на вид сто первый «ЗИС» стараниями Павла и Николая превращен в наземный самолет без крыльев. Их никто не догонит, а для тех, кто попробует встать поперек дороги, у Георгия с Остапом хватит «панцеркнакке», у Георгия осталось семь зарядов, а у Остапа — девять…

Из подбитых автомобилей валил густой черный дым. По цепочке рвануло трижды и блеснули три сполоха пламени — взорвались бензобаки. Никто не пытался выйти наружу, да и некому было выходить. Константин зябко поежился, представляя, каково там, в салоне, после попадания «панцеркнакке». Адский ад…