Энтони Макгоуэн - Охота

Теперь девушка, кажется, улыбалась.

— Знаешь, Матфей меня вполне устраивает. Он был сборщиком налогов, не так ли? И я занимаюсь чем-то вроде этого.

— Ты сборщик налогов? Не может быть!

Казалось, Суфи искренне удивлена, даже шокирована.

— Почему ты так испугалась? Я же не серийный убийца-маньяк.

— Кто тут маньяк? — спросила Энджи, входя на кухню с грудой грязной посуды.

— Дело обстоит еще хуже. Он сборщик налогов!

— Я плачу налоги исправно, хитрюга, так что перед законом чиста. Так вот ты, оказывается, чем здесь занимаешься: обхаживаешь моих подчиненных, чтобы узнать, не уклоняюсь ли я от уплаты налогов.

— Это не работа, а сплошное удовольствие.

— Понимаю. Тогда мне лучше убраться отсюда. Закончишь без меня, Суфи?

— Конечно.

После того как Энджи ушла и мы с Суфи перемыли всю посуду, я сказал:

— Я отправляюсь на поиски горки, с которой можно кататься на санках. Пойдешь со мной?

— Что за новости? Какой-нибудь отвратительный английский вид спорта?

— Я тебе покажу.

На глазах у заинтригованной Суфи я обшарил все помещение, пока не нашел у холодильника пару чайных подносов.

— Вот они, сани! — воскликнул я и загремел подносами. — А теперь марш за пальто, шапкой, перчатками и шарфом. Идем искать подходящую горку.

Разумеется, мне хотелось поговорить с ней наедине. О крови на простыне. Однако при одной мысли об этом язык застревал у меня в горле. К тому же порой лучше помолчать, чем пороть горячку.

Договорился встретиться через десять минут у парадной двери. Сам побежал в свою комнату, заметив по пути Энджи, беседующую с Нэшем в большом зале. Девушка бросила взгляд через плечо собеседника, пытаясь по выражению моего лица понять, о чем я думаю. Ее улыбка означала, что у меня сияющий вид.

Уже в комнате, подыскивая подходящую одежду для катания с горы (кстати, так и не нашел ничего плотного, не пропускающего влагу), я вдруг осознал: как странно, что Нэш беседует с Энджи в большом зале. Ангус никогда не проявлял большого интереса к ведению домашнего хозяйства в замке и был не из тех людей, которые заигрывают с прислугой, — девушкам везло, если он небрежно кивал, когда они подавали обед или убирали со стола. В позе Нэша, в том, как он нависал над поварихой, было что-то хищное. Я поспешил избавиться от неприятных мыслей. Энджи — самостоятельная женщина и может в случае чего постоять за себя. Без сомнений, она без труда справится с болваном вроде Нэша, если он позволит себе что-то лишнее. К тому же не исключено, что личная неприязнь заставляет меня относиться к нему предвзято. Когда я снова спустился в большой зал, все уже разошлись. Суфи стояла у двери в той же мешковатой одежде, в которой явилась на футбольный матч. Она выглядела как самая очаровательная бомжиха в мире.

Меня переполняли чувства.

Девушка посмотрела на меня и улыбнулась, однако во взгляде чувствовалась тревога. Я обнял Суфи. Она не отстранилась, но и не прижалась ко мне. Пришлось убрать руку. Мы шли той самой дорожкой, по которой пару дней назад подъезжали с Бланденом к замку. Прошло всего два дня, а мне казалось, что я нахожусь здесь целую вечность. Должно быть, на большой земле за это время свершились радикальные изменения: произошли революции, землетрясения, эпидемии страшных болезней. Ступая по тропе, я вспоминал Родди и думал о его внезапном отъезде. Да, он член парламента, а это значит, что его в любую минуту могли призвать на службу. Странно, однако, что Родди никому не сообщил об этом. Как-то не вяжется с его яркой, открытой натурой. Скорее следовало ожидать, что он устроит грандиозные проводы с театрализованным представлением, во время которого речь, кроме всего прочего, пойдет о государственных делах, национальных интересах, о той важной роли, которую играет в политике радикальная непримиримая оппозиция… и, разумеется, о любви к людям…

Раздражало и то незначительное само по себе обстоятельство, что он не предложил подбросить меня до Лондона. Правда, из-за Суфи я, конечно, отказался бы от его услуг, однако Бланден не мог этого знать. Да и вообще, какое ему дело до моих мыслей? Парень понимал, что больше никогда не встретится со мной. По крайней мере не на свадьбе Доминика, куда меня не пригласили.

Впрочем, настроение у меня было отнюдь не депрессивное. Я просто парил в воздухе и увлекал за собой Суфи. Как можно унывать в такой чудесный день? Снег сделал мир строго черно-белым. Поля по обе стороны дороги изгибались, словно спина бегущего зайца-беляка. В отдалении чернел лес. Небо казалось почти таким же белым, как и земля. Создавалось впечатление, будто брошенный вверх снежок растворится в воздухе и уже никогда не вернется назад.