Наталья Солнцева - Пассажирка с «Титаника»

– Это Красовский! – перебила Катя. – Он был на той вечеринке вместе с женой! Взял ее с собой для отвода глаз. Помнишь эту пару?

На том конце связи повисло напряженное молчание. Лавров ожидал услышать очередную глупость, но то, что сказала Катя, обескуражило его. Опять Красовский!

– Люлю сделала несколько снимков, – с притворным возбуждением добавила она. – Красовский с женой случайно попали в кадр. Ты должен взглянуть на них.

– Кто такая Люлю?

– Приятельница Доры… не важно. Главное, у меня есть фото. Люлю сбросила на флэшку. Приезжай немедленно.

– Мне… я сейчас занят…

Катя не догадывалась, что Роман боится за нее. Если убийца идет за ним по пятам, то он не имеет права подвергать опасности ни в чем не повинную барышню.

Однако женское чутье подсказало ей кое-что.

– Ты… не один?

Сыщик промямлил нечто невразумительное, и Катя вспыхнула от обиды и ревности.

– Ладно. Я отправлю снимки тебе на почту.

– Я не дома…

– Ах так?.. Ну… тогда не знаю…

– Минуточку! Не клади трубку, Катя. Это не то, что ты подумала…

– Не оправдывайся. Ты мне не муж, так что проводи время где хочешь и с кем хочешь.

– Катя! Мне очень нужны эти фотографии! – взмолился он. – Пришли их как можно скорее на… мой новый электронный адрес.

Он продиктовал ей адрес ящика Глории. Пока Катя записывала, ей показалось, что в зеркале скользнула фигура египтянки в парике и золотом ожерелье.

Катя вскрикнула и обернулась. В комнате никого не было, да и не могло быть. Зеркало, как раньше, отражало «Пастушек» и кровать…

Я снова почувствовала себя на корабле, который скоро пойдет ко дну. Это витало в воздухе, но Менат ничего не замечал. Он обладал многими полезными качествами, кроме предвидения. А может, он не был влюблен так сильно, как я. Любовь невероятно обостряет интуицию. По крайней мере, у женщин.

Я ощущала, как наш «роскошный лайнер» движется навстречу айсбергу, который распорет ему брюхо и отправит в пучину. Большая квартира в многоэтажном доме с выходом на крышу, где мы с Менатом поселились полгода назад, перестала меня радовать. Я невольно вспоминала богато отделанную и обставленную дорогой мебелью каюту на «Титанике», капризы дамы, которую я обслуживала, и мое сердце наполнялось тоской. До меня вдруг дошло, что мы стремимся к собственной гибели, как стремился к ней обреченный корабль. И нет средства остановить это стремление…

Вечеринка в ресторане «Магриб» стала первым звонком, предупреждающим об опасности на нашем пути.

Биржевой маклер отмечал удачную сделку и пригласил Мената разделить с ним это маленькое торжество. Мой муж редко принимал подобные приглашения, но в тот раз решил не отказывать.

– Мы пойдем в ресторан, детка, – сообщил он мне в тот день. – Приготовься. Я уже бывал в этом ресторане. Там… впрочем, скоро узнаешь.

Я уловила в его тоне необычные нотки, а в глазах – восторженный блеск. Он возлагал какие-то надежды на эту вечеринку, и я заподозрила, какие.

– Может, не надо? – робко возразила я. – Мне сегодня нездоровится.

– Надо! – отрезал он. – Пора проверить свои силы, Уну. Люди – не голуби, не дворовые кошки, не бездомные собаки. Тебе придется по-настоящему постараться. Ты меня понимаешь?

Я слишком хорошо понимала, о чем идет речь. Мне ничего не оставалось, как согласиться. В сущности, я уже дала свое согласие… и пожинала плоды. Я давно сожгла все мосты и не могла повернуть назад.

Менат приказал мне надеть строгое темное платье, нитку жемчуга и гладко причесать волосы.

– Ты должна выглядеть элегантно, как подобает моей жене, но тебе не следует выделяться среди прочей публики. И никаких броских украшений. Хотя… твоя красота – это бриллиант, который не спрячешь.

Я впервые в жизни услышала от Мената, что красива. Мы бывали в обществе, и порой я ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, слышала завистливые вздохи женщин. Я приписывала это чему угодно, кроме своей внешности. Привычка считать себя уродиной прочно укоренилась в моем сознании.

– Со мной ты расцвела, Уну, – добавил муж, прикасаясь губами к моей щеке. – Жалкий заморыш превратился в прелестную гурию. Должно быть, особенно пронзительная женская красота не проявляется с самого детства. Она зреет внутри куколки, словно будущая бабочка, которая не сразу раскроет свои волшебные крылья. Эта куколка, казалось бы, не обещает явить миру ничего прекрасного. Но наступает положенный час, и… случается чудо!