Октем Эминов - Высокое напряжение

Что делать дальше? Возвращаться в аул или поближе познакомиться с образом жизни Мегерема? Решили, что начнем с последнего. Я заглянул в блокнот, где был записан адрес Мегерема. Поразительное совпадение! Оказалось, тот живет по соседству с Сулейманом Додоевым, у которого мы были. Рамазанов предложил еще раз заглянуть к нему. Не обидится ли старик?

— У нас нет другого выхода.

Старик действительно не обиделся. Он сам открыл нам, встретил радушно:

— А, это вы опять!.. Чувствовал, что вернетесь. Это не вы шарф забыли в прошлый раз? Простите, но у нас дома укоренилась такая шутка. Есть у нас хороший знакомый, который после каждой вечеринки наутро приходит снова, чтобы попробовать еще раз наших угощений, и мы его каждый раз спрашиваем: «Не ты забыл вчера свой шарф?» Но извините за болтовню. Что вы сейчас хотите от меня?

Когда мы подходили к его дому, я оценил обстановку: окна дома Сулейман-аги выходят во двор Мегерема. На поставленный ребром вопрос я ответил тоже в лоб:

— Сулейман-ага, нам надо знать, ваш сосед был дома с двадцать первого по двадцать третье февраля или не был? Если…

Хозяин поднял предостерегающе руку, мол, довольно.

— Какой день у нас был двадцать первого?

— Суббота.

— Так, так… Суббота, воскресенье, понедельник… Нет, в эти дни его дома не было. Собака бегала по двору. Привязал он ее позавчера утром. Значит, приехал ночью или на рассвете.

Позавчера — это двадцать третьего… Выяснилось, кроме того, что машины в те дни тоже не было во дворе. Это мне не понравилось, потому что, если бы он поехал в Цумада, то машина ему не понадобилась бы. Проехать туда можно только на лошади или на ишаке. Ничего не поделаешь, надо возвращаться в горы.

В Цумада мы опять встретились со стариками, записали их показания. Попутно я выяснял, не видел ли кто в эти дни Мегерема. Нет, не видели. Со стариками поделились сомнениями о причинах обвала, они недоверчиво пожимали плечами: странно, странно. Тогда я предложил им провести эксперимент — повторить все снова. Взяли в попутчики одного из старцев, он, конечно, сам вызвался пойти, и так резво шел!.. Поднялись на то же место. Дали залп… Я голову втянул в плечи. Тишина! Не только камень не сорвался, ни одна песчинка не скатилась. Надо было уже спускаться вниз, но тот старик пошел по гребню в другую сторону, мы за ним, и вот он показывает на едва заметную тропку — я бы в жизни ее не увидел, хоть год бы здесь ходил. Тропа спускалась с соседнего склона. Поднялись по нему еще выше, до небольшой площадки. Старик поковырял палкой какую-то кучку, говорит:

— Здесь был человек. Привязывал свою лошадь. Навоз остался.

Место для укрытия было очень подходящее. Скалы со всех сторон закрывали площадку, они были выщерблены ветрами и дождями так, что получились естественные ступени, можно было быстро подняться наверх. Мы поднялись. Здесь тоже было ровное место и груды разбросанных на нем камней! Вот откуда начал литься тот смертоносный дождь! Я посмотрел вниз — обломки усыпали то место, где мы стояли и сегодня, и в тот роковой день.

Спускаясь вниз, Рамазанов задержался в том укрытии, собрал в платок горстку навоза. Старик усмехнулся:

— В городе не хватает?

Капитан серьезно ответил:

— Навоз поможет найти коня, который был привязан здесь.

Но старик решил, что над ним смеются, обиделся:

— Э! Мы, конечно, старые люди, в городе никогда не были, поэтому мозги у нас помутились. Если ты, сынок, скажешь, что в этой куче можно не только коня найти, но и вожжи к нему, тоже поверю. Вы тоже состаритесь, и пусть вам посчастливится иметь такую же седину, как у меня, такую же бороду!

Старик действительно был очень красив, борода и седые волосы делали его похожим на героя кинокартины.

Пока они препирались, я обошел площадку, внимательно осматривая ее — не найду ли еще чего-нибудь. Так и есть: вижу, что-то белеет в камнях с подветренной стороны. Помахал рукой Рамазанову: беги ко мне! Тот подошел вместе со стариком. Я приподнял камень, и Рамазанов вытащил из-под него скомканную газету. Оказался сверток. Развернули, посыпались из него крошки хлеба, корки сыра, дольки чеснока. Видно, долго он здесь ждал!

Рамазанов и этот сверток положил в сумку, а старик все ворчал: видно, и это показалось ему причудой городских. В горах лишняя вещь — ненужная тяжесть, но в нашем положении мы руководствовались русской пословицей: «Своя ноша не тянет». Все, что нес в своей сумке Рамазанов, было дороже золота.