Димитрис Раванис-Рендис - Современный греческий детектив

— В котором часу вы закрываете?

— За полночь.

Официант пояснил: находятся охотники выпить здесь после театра кофе.

— А где вы работаете? — поинтересовался он.

— В газете.

— А-а, журналист. Хорошая работа. Был у меня один приятель-журналист…

И рассказал историю, приправленную пикантными подробностями и грубыми шутками. Молодой человек слушал его не без удовольствия. Занятный малый… Его то и дело подзывали другие клиенты, и, выполнив заказ, он возвращался к столику Полихрониадиса. За разговорами время пролетело незаметно. Скоро, наверно, кончится спектакль. Молодой журналист почувствовал, что проголодался.

Но тут он увидел, как из служебного входа, настороженно озираясь, появилась Талия Халкья.

Полихрониадис поспешно отвернулся. Актриса его не заметила. Пройдя немного, остановила такси. Молодой человек расплатился и встал. Официант, казалось, был не прочь еще поболтать, но Полихрониадис его не дослушал. Он выбежал на улицу как раз в тот момент, когда машина, в которую села старая актриса, тронулась. Он тоже поймал такси. К счастью, публика из театра еще не выходила и сделать это было нетрудно.

— Поезжайте вон за той машиной, — сказал он шоферу.

Тот с улыбкой кивнул. Он видел, как в такси села женщина, а какая она — не разглядел.

— Постарайтесь не терять ее из виду, — добавил Полихрониадис.

— Не волнуйтесь. — Водитель кинул на него заговорщический взгляд. — Птичка от нас не улетит. — И засмеялся, уверенный, что речь идет о любовной интрижке.

Полихрониадиса это устраивало.

Все шло как по маслу. Талия Халкья, очевидно, ни о чем не подозревала. Полихрониадис усмехнулся: она недооценила его терпение. Они проехали из конца в конец улицу Сеполион. Расстояние между ними было порядочное, но, слава богу, улица тихая, машин мало. Вдруг журналист заметил, что такси Халкьи тормозит.

— Все, — сказал он водителю. — Сколько с меня?

Пока он расплачивался, Халкья вылезла из машины и свернула в переулок. Полихрониадис поспешил следом. Обе машины, развернувшись, поехали к площади Омониа. Молодой человек очень вовремя дошел до следующего перекрестка: женщина опять свернула, предварительно оглянувшись. По счастью, он успел прижаться к темной стене.

Это был бедный квартал. Булыжные мостовые. Низенькие домики под черепичной крышей, вокруг тишина. Талия Халкья постояла немного посреди улицы, а потом решительно направилась к одному из домов. Ее, очевидно, ждали: дверь была не заперта и тотчас за ней захлопнулась. Полихрониадису показалось, что в освещенном дверном проеме мелькнула мужская фигура. Но полной уверенности не было. Он огляделся. Ни души. Видно, в этом квартале рано ложатся спать. В столь поздний час на улице уже довольно свежо, и молодой человек невольно поежился. Стараясь ступать бесшумно, он приблизился к дому, куда вошла старая актриса. Домик ничем не примечательный, как все здесь. Из низкого окошка с ветхими ставнями наружу просачивается скупой свет. Полихрониадис подобрался к самому окну. Сердце учащенно билось. В кино, конечно, и не такое бывает. Но ведь тут все взаправду. Вдруг сейчас дверь распахнется, и они его здесь застигнут. Полихрониадис опять посмотрел по сторонам, нет ли прохожих. Потом набрался решимости и заглянул в щель между ставнями. К сожалению, видно было только актрису: она говорила. Полихрониадис пытался расслышать хоть слово, но безрезультатно. Талия Халкья открыла сумку и достала маленький пакетик.

«Деньги», — догадался журналист.

Актриса сняла обертку, и в тусклом свете сверкнули золотые монеты. Она высыпала их на стол и разложила на две кучки.

«Идет дележ», — подумал Полихрониадис.

И тут он увидел мужчину. Сначала руку. Худую, жилистую, с длинными нервными пальцами. Она потянулась за монетами и, схватив их, исчезла из поля зрения. Но вскоре человек уже целиком показался в щели.

Он был высокого роста, худощавое мрачное лицо и редкие светлые волосы. Средних лет: что-нибудь между сорока и пятьюдесятью. Губы его шевелились.

Ах, если бы Полихрониадис мог хоть что-нибудь разобрать!.. Но они, судя по всему, говорили очень тихо, да и окно было закрыто. Вдруг лицо того человека еще больше помрачнело. Глаза беспокойно забегали. Талия Халкья что-то бубнила ему. По ответному движению губ молодой журналист понял:

— С тех пор?

Так ему по крайней мере показалось. Талия Халкья торопливо сыпала словами. Полихрониадис опять прочел по его губам вопрос: