Юлия Шилова - Ликвидатор

Ну почему ты не захотел? ! Соврал бы, и я бы попробовала с этим жить. Может быть, у меня и получилось. Что ты натворил, Пашенька, что ты натворил..

Раздался вой сирены. Кто-то кричал, кто-то показывал на меня пальцем.

Толпа стала раздвигаться, и я увидела людей в форме. В голове молнией пронеслась мысль: они хотят разлучить меня с Пашкой… Я прижала Пашку к себе и испуганно посмотрела на милиционеров. По Пашкиным губам бегали тени, и мне показалось, что он вот-вот улыбнется. И тогда я наконец очнусь от этого страшного сна и Пашка поцелует меня горячо и страстно..

Кто-то схватил меня за шиворот и попытался поднять с земли, затем меня схватили и попытались надеть наручники, но я так крепко держалась за Пашку, что у них ничего не получалось. Тогда меня волоком потащили к машине. Я по-прежнему не отпускала Пашку и тащила его за собой. Последовало несколько сильных ударов, и мои руки непроизвольно разжались. Через пять минут я сидела в машине с зарешеченными окнами и пыталась снять наручники. Пашкино тело лежало на земле в луже крови.

Я увидела Маринку, которую сажали в другую милицейскую машину. Вместе с ней села Любка. Я почувствовала, что машина, в которой находилась я, тронулась с места и стала быстро набирать скорость. Тогда я в последний раз посмотрела на Пашку и прошептала:

– Ну почему ты не соврал мне, Пашенька? Почему?..

Очнувшись, я не сразу поняла, что произошло. Полезла в карман и достала фотографию Матвея. В камере, куда меня посадили, было сыро, холодно и пахло какой-то тухлятиной. Повертев фотографию в руках, я сунула ее обратно и стала вспоминать вчерашнее (недельной давности? – я потеряла счет времени) событие.

Любимое Пашкино лицо неотступно стояло перед глазами. Почему он не захотел мне соврать?! Ведь он мог меня переубедить, и я бы поверила ему. Почему он не выхватил пистолет?! Ведь он мог это сделать. Но почему-то не сделал… Может быть, потому, что он тоже не смог бы с этим жить.

У меня было странное чувство. Один, самый важный кусочек жизни, внезапно исчез. Осталась какая-то пустота. Жуткая, зловещая пустота и горечь одиночества. Мне не хотелось кричать, биться в дверь камеры и требовать адвоката. Мне хотелось только одного – никого не видеть и никого не слышать.

Никаких допросов, показаний и встреч со следователем. Мне не нужна свобода, не нужен свет, вода… Мне ничего не нужно. Я хочу тишины и покоя…

Пашка, мой милый Пашка… Неужели я никогда больше не увижу твои плечи, глаза, губы. Интересно, куда он попал – в ад или рай? Скорее всего, в ад. Хотя, говорят, что даже убийца может все равно попасть в рай. Для этого необходимо искренне покаяться и попросить прощения у Бога. Пашка осознавал, что делал, но не каялся. Он заранее знал, что попадет в ад, и готовился к встрече с чертями.

Пашка вообще никогда не каялся и не верил в Бога. Получается, что он не христианин. Если верить религии, то люди, отвергающие Бога, не несут ответственности за свои поступки, зато и умирают они навсегда. Без другой жизни. Господи, это же так страшно исчезнуть навсегда.

Неожиданно дверь открылась, и меня повели в комнату для допроса.

Человек в форме сидел напротив и о чем-то меня расспрашивал. Я сидела молча, до меня доносились обрывки его фраз. Мне совершенно не хотелось понимать смысл его слов и отвечать на эти бессмысленные; вопросы. Зачем задавать вопросы?! Зачем?!

Я же не прошу себе оправдания и не пытаюсь скинуть вину со своих плеч. Я тупо уставилась в потолок, продолжая думать о своем. Наконец я набрала полный рот воздуха, посмотрела на следователя и глухо произнесла:

– Я ведь даже не знаю его фамилии. Просто Паша. И все.

– За что вы его убили?

– Без причин.

– Вы должны рассказать все подробно! Почему вы это сделали?

– Просто так. Я убила его просто так.

– Не ври. Ты не могла это сделать просто так. Или ты душевнобольная?

– Я нормальная. Хотя у меня и в самом деле уже давно болит душа.

– Не переживай. Тебя обследуют на этот счет. – Человек в форме, кажется, обрадовался тому, что я заговорила, и перешел на ты.

Вечером был еще один допрос. Я опять молчала и не произнесла ни слова.

Мне хотелось только одного: чтобы о случившемся не сообщали моей матери. Я не хотела, чтобы об этом когда-нибудь узнала моя дочь.

Все время, находясь в камере, я думала о Пашке. Если бы он соврал, все было бы совсем иначе. Но он не захотел этого сделать… Мой родной любимый киллер. Я полюбила тебя, когда еще не знала о том, что ты убил моего мужа.