Аркадий Вайнер - Без компромиссов - Гонки по вертикали. Я, следователь… (сборник)

Так я и проснулся с ощущением какого-то удивительного счастья, огромной победы и долго не мог поверить, что ничего этого не было, не хотел верить, что все приснилось; и хоть я знал, что Гога лечит в санатории сломанную руку, мотоцикл «Индиана» стоит тихий, забытый в сером пустынном сумраке гаража, а сейчас апрель и аттракцион не работает, но все равно я не хотел и не мог поверить, что сегодня ночью, сейчас, только что я не ездил по стене. Мне очень надо было знать, что я могу проехать по стене. Потому что в тридцать лет человек должен знать о себе все, а поскольку мы, так или иначе, не можем узнать о себе все, то надо знать по крайней мере, готов ли ты проехать по стене.

Звонил телефон пронзительно и долго, а я лежал, не открывая глаз, и ощущение радости и силы оставалось, будто все произошло на самом деле, и я верил, я точно знал, что на самом деле было бы все так же. И в этой дреме, пролегшей узким мостком между сном и явью, я протянул руку и снял трубку, в которой булькал, захлебываясь словами и чувствами, голос Сашки Савельева. Вначале он меня ругал, кажется, за лень и тунеядство, потом сказал четко и раздельно:

– А потерпевший не объявился... – И в голосе его я услышал растерянность и удивление.

Я проснулся окончательно:

– Мысли есть? Излагай...

Сашка говорил, что он уже обзвонил все линейные отделения – заявления о пропаже не поступало, и еще что-то долго и путано объяснял. Говорил он все время как-то бубниво-монотонно, как будто чувствовал за собой какую-то вину. Наконец мне надоело.

– Все, рапорт принят. Распорядись доставить Батона, я через полчаса буду в управлении.

Глотая обжигающий чай, я лихорадочно обдумывал линию разговора с Батоном. Кроме абсолютной уверенности, что чемодан ворованный, я не располагал никакими уличающими Батона фактами. А обвинений, построенных на одной уверенности, не существует. Шестнадцать часов сидит Батон, а потерпевшего нет. Ситуация грозная. Впрочем, один шанс есть...

Когда я вошел в кабинет, Сашка оживленно беседовал с Батоном. Молодец Батон. И не думает сдаваться. Ну что ж, у него, помимо сдачи и чистой победы, есть выигрыш по очкам. Я повесил плащ в шкаф, пригладил волосы и сел к столу. Батон выглядел веселее и оживленнее, чем вчера, но я ощутил в этой приподнятости звенящее напряжение ожидания. Ведь долгие годы Батон изучал юриспруденцию с другой стороны моего стола и хорошо знал, что если мы сейчас не введем в кабинет хозяина чемодана, значит, потерпевший не объявился, значит, доказать его вину юридически почти невозможно и тогда он еще с нами потягается. Что ж, приступим.

– Скажи, Дедушкин, у тебя есть войлочные домашние тапки?

Это было одно мгновение, практически неуловимое, как солнечный блик на окуляре бинокля неприятеля. Но я его заметил, а может быть, скорее, почувствовал – Батон спружинил и сразу же радостно расслабился, уверенный, что мы вышли на чужой след.

– Тапочки? – переспросил он задумчиво.

– Ага, тапочки, – подтвердил я невозмутимо.

– Войлочные?

– Ну да, войлочные.

– Нет. Искренне сожалею, но у меня нет войлочных тапок...

– Вот и прекрасно, – сказал я довольно. – Я был уверен, что у тебя нет таких тапок. Я вот полночи думал о тебе, о себе и об этих тапках.

– Да-а? – неуверенно протянул Батон. Он не знал, куда я веду, и на всякий случай решил воздержаться от рассуждений. – И что?

– А ничего. Вот у меня их тоже нет. Ты не усматриваешь в этом связи?

Батон пожал плечами:

– Не понимаю...

– Я это к тому говорю, что есть такой диалектический закон единства и борьбы противоположностей. А мы с тобой – противополюсы.

– В процессуальном смысле? – живо осведомился Батон.

– Да. И в человеческом тоже.

– Что?! А-а... Ну да... – усмехнулся Батон. – Но это же не основание брать меня под стражу?

– Ну это ты брось! Твою свободу мы... ограничили... по другой причине. Но мы с тобой... как бы это сказать... особая форма общественных отношений – «полицейские и воры»...

Батон весело рассмеялся:

– Все понял. Хотите сказать, что мы, мол, скованы одной цепью?

– Не совсем так. Но из-за формулировок я с тобой спорить не стану. Я хочу сказать, что, пока я сыщик, у тебя войлочных тапок не будет.

– Но ведь у вас их тоже нет? – напомнил Батон.

– Нет, – кивнул я, – хотя они мне нужны. Ты-то мне и мешаешь иметь тапки.

– Да почему я? – искренне возмутился Батон. – На мне, что ли, свет клином сошелся? Тоже нашли короля преступного мира!

– Когда-то ты мне сказал: «Сопляк»...