Наталья Андреева - Звезда в хвосте Льва

– Постойте… Рару нашли в саду. А пистолет? Из какого оружия убита ваша невеста?

– Это ее пистолет. Настя купила его, чтобы себя защитить. И даже получила на него разрешение.

– Собрала все необходимые справки? – удивленно спросил Журавушкин. – Или купила?

– Она честно прошла медкомиссию. А на что это вы намекаете?

– У меня были сомнения в ее нормальности.

– Настя была стопроцентно нормальна, так же как и Рара.

– А чего вы, собственно, от меня хотите?

– Как чего?! Я хочу, разумеется, чтобы вы вытащили Рару из тюрьмы!

– Если все, что вы говорите, соответствует истине, то это будет сделать неимоверно трудно, – покачал головой Журавушкин. – Статья слишком серьезная. От шести до пятнадцати. Плюс отягчающие. Поэтому, скорее, пятнадцать.

– Какие к черту отягчающие?! – заорал Ромашов. И залпом выпил коньяк, после чего тут же налил себе еще.

– Помилуйте! Речь идет о предумышленном убийстве!

– Она это сделала не нарочно, – угрюмо сказал Ромашов.

– Вы телевизор смотрите?

– Нет, – отрезал актер, который с завидным постоянством, минимум раз в неделю появлялся на телеэкране.

– Вот уже два месяца ваша невеста всем твердит… Извините, твердила, что ей угрожают. Называла имя: Рара. Нет такого издания, которое бы об этом не написало. И вот свершилось: Стейси Стюарт убили. У ее трупа обнаружили женщину, которая угрожала это сделать. У обвинения сто миллионов свидетелей! Все, кто смотрят телевизор и читают газеты! Если нет, то они сидят в Инете, а там эта новость те же два месяца в топе! Да что я говорю? Какие там сто миллионов? Больше!

– Наверное, это так, – угрюмо сказал Ромашов. – Но что-то же можно сделать? Я заплачу вам любые деньги.

– Да при чем тут деньги, – махнул рукой Журавушкин.

– Я понял: вы дорожите своей репутацией. Проигрывать не хотите. Что ж… – Ромашов приподнялся.

– Да сядьте вы!

Тот сел. Журавушкин какое-то время молчал, собираясь с мыслями. Он так и не понял, почему вдруг подумал, что убита любовница, а не невеста. Все было настолько очевидно. Если уж и намечался труп, то есть кровавая развязка драмы, то убить должны были Рару. Стейси ведь так убедительно играла жертву. А забывать о том, что речь идет об актрисе, хоть и плохой, но актрисе и уж точно о стерве, нельзя. Стейси Стюарт не жертва, но играла эту роль с таким энтузиазмом, что фальшивые ноты сыпались из партитуры, как из рога изобилия.

– Это могла быть самооборона, – размеренно сказал Журавушкин.

Теперь он понял, почему в голове все время вертелась эта фраза из Уголовного кодекса: «в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения». Это и есть та первая ступенька лестницы к свободе Рары, на которой и будет строиться защита. Ключевое слово «внезапно». Все случилось внезапно, и Рара не соображала, что делает. Если бы еще доказать, что между ними вспыхнула ссора… Оружие-то принадлежало Насте! Вот где зацепка! Журавушкин коротко вздохнул:

– Пожалуй, я берусь за это дело.

– Тогда едем! – откровенно обрадовался Ромашов.

– Ответьте мне честно на один вопрос. По крайней мере, постарайтесь не лукавить. И хватит уже пить!

Ромашов послушно отставил бутылку:

– Я вас слушаю?

– Кого вы любили?

– Настю, конечно! То есть, сначала, безусловно, Рару. Но время, знаете ли, идет. Мне хотелось семью, детей. А Рара не может иметь детей. И потом: она старше меня. Наши отношения себя исчерпали, – с пафосом сказал Ромашов.

– Тогда почему вы меня нанимаете? Не стыкуется, Андрей… Извините, как вас по отчеству?

– У нас, у актеров, нет отчеств, – усмехнулся тот. – Но поскольку у нас с вами отношения официальные… Лев Георгиевич.

– Лев?!

– Или Андрей Георгиевич. Как вас больше устраивает? Мне все равно.

– Вы не ответили на мой вопрос. Зачем вы меня нанимаете?

– Она меня сделала, – тихо сказал Ромашов. – Это, если хотите, в знак благодарности. Будет несправедливо, если моя и без того успешная карьера после такого пиара опять пойдет в гору, а Рара выйдет из тюрьмы старухой. Ей ведь уже сорок три. Пока суд да дело… Тюрьма не курорт. Рара там превратится в развалину, а может, даже руки на себя наложит. Я ведь ее знаю. Это несправедливо.

– Принимается, – кивнул Журавушкин и поднялся. – Ей повезло, что она поставила на вас, а не на кого-нибудь другого.

Повезло?!..

«Его прекрасное лицо казалось ангельским, когда он плакал…»

– Я тебя умоляю: не бросай меня. Ну, хочешь, я на колени встану?

Он и в самом деле дернулся, собираясь опуститься на пол.