Виктор Пронин - Козырной день

— Есть еще более интересное сообщение, — сказал начальник уголовного розыска района Зобов. — Ребята установили, что восьмого марта Дергачев побирался, выпрашивая у знакомых и незнакомых на червивку.

— За женщин видимо хотел выпить!

— Возможно, — Зобов был невозмутим, и все почувствовали, что есть у него еще кое-что про запас.

— Давай, Николай, не тяни, — сказал Белоусов.

— Только держитесь крепче за стулья. Восьмого Дергачев выпрашивал в долг. А девятого продавал золото. Примерно в середине дня.

То ли сказалось напряжение последних часов, то ли слишком уж не вязалось это сообщение с вечно пьяным и вечно побирающимся Дергачевым, но в кабинете раздался общий хохот. Все действительно должны; были держаться за стулья, чтобы не свалиться. Невозмутимым оставался только Зобов. Он терпеливо ждал, пока все успокоятся и, скучая, поглядывал в окно.

— Ладно, — сказал Белоусов. — Посмеялись и хватит. Какое золото, он продавал?

— Скажу. Кулоны, кольца, перстни, часы.

— Кому?

— Всем желающим.

— И есть люди, которые купили у него золото?

— Есть.

— Кто же они?

— А вот этого я не знаю, — наконец улыбнулся и Зобов. — Не признаются. Ребята установили два многоквартирных дома, в которых Дергачев кое-что продал. Это совершенно точно. У него видели деньги после того, как он вышел из дома. Мы обошли все квартиры, поговорили со всеми жильцами…

— Неужели молчат?

— Отрицают полностью.

— Но они же знают, с каким преступлением это связано?

— Все они знают. И потому молчат. Понимают, что золотишко-то придется выложить.

— Кто живет в этих домах?

— Уважаемые люди. Люди, которые очень уважают себя за какие-то одним им известные достоинства.

Да, в покупке золота у Дергачева так никто и не признался. Дородные тетеньки, готовые выложить любые деньги за золотую безделушку, едва заходил об этом разговор, замолкали, поджимали крашеные губки и каменно, не мигая, смотрели в угол, словно кто-то пытался разжать их наманикюренные пальчики и отнять золотую игрушку. Не признались, хотя понимали, что кровью попахивает золотишко-то.

Потом уже установили — более десятка золотых вещей продал Дергачев. Причем, все покупатели знали, как важно для следствия заполучить хотя бы одну вещицу. По ней можно было узнать похищена она из магазина или у частного владельца, новая она или уже побывала в чьих-то руках, можно было даже попытаться узнать где, у кого и когда она похищена, поскольку ведется учет подобных пропаж. Зная ответы на эти вопросы, можно приблизительно прикинуть, кто мог похитить вещи, а кто не мог этого сделать в любом случае. То есть, одна вещица позволила бы наметить целую программу поисков, вполне обоснованную, надежную программу. Было установлено только одно — сам Дергачев золото похитить не мог, поскольку никуда не отлучался, а в местную милицию не поступало заявлений о пропаже золотых вещей.

Как бы там ни было, но в первый день расследования неожиданно появилось золото. Оно еще никак не привязывалось к событиям, ничего не объясняло, но становилось ясно, что в корне преступления не только червивка. В глубине событий явственно просматривался желтоватый блеск металла.

Где-то в середине дня Борисихина обрела способность воспринимать окружающее. До этого ее показания не имели бы смысла. Молодая женщина на удивление быстро восстановила и цвет лица, и ясность взгляда — здоровьем Бог ее не обидел. Однако, она сразу заявила, что о происшедшем ничего не знает по той простой причине, что ничего не помнит. А если уж говорить о ее желаниях, то оно единственное — стаканчик червивки для поправки здоровья.

— Не будем торопиться, — сказала Засыпкина. — Скажите, вы были вчера в доме Жигунова?

— Была. Это точно. Здесь можете мне верить.

— Зачем вы туда ходили?

— Вас интересуют мои личные дела? Скажу. Выпивали мы там с ребятами. Похоже, перебрали маленько. Ошибка вышла.

— Ну, с ребятами — это, наверно, слишком смело сказано… Некоторым из этих ребят под семьдесят.

— Вы имеете в виду старого Жигунова? Возможно, ему под семьдесят. Но, знаете, Галина Анатольевна, как относиться к ребятам, чего от них хотеть… Старый Жигунов вполне годился для хорошего застолья. Похлеще молодых лакал.

— Кто был кроме вас?

— Кроме меня? Сейчас постараюсь восстановить… Сам Жигунов — это раз. Его сынок был. Это два. Я была. Потом эти… Дергачевы. Квартиранты… Вот и все.