Анна Малышева - Сфинксы северных ворот

Наталья кивнула:

— Деревню это потрясло. Поверили все, кто еще не верил! Ведь мальчишки-то не помнили прежних обитателей «Дома полковника», а описали их со всеми подробностями! Люди шептались, сверяли рассказ с тем, что слышали от отцов, от дедов… Все приметы сходились. Мальчишки видели то, что видели!

…К дому больше никто не осмеливался приближаться даже днем. Вдова сделалась для односельчан хуже прокаженной. Завидев на улице ее черную, словно обугленную фигуру, все разбегались, возвращались в свои дома, переходили на другую сторону улицы. Вряд ли несчастная женщина замечала это. Она была поглощена своим горем и одиночеством. Опустив глаза, она вымеряла шагами серые булыжники мостовой с такой тщательностью, словно читала молитвы по четкам. Однажды зимним утром она упала в обморок, в лавке, где закупала скудную провизию для своих одиноких трапез. У вдовы отнялся язык, парализовало все тело. Ее отнесли в «Дом полковника», причем для этого понадобилось куда больше провожатых, чем требовал ее ничтожный вес, — женщина, по отзывам односельчан, весила «не больше цыпленка». Просто всем захотелось увидеть знаменитый дом, куда долгие годы никому не было хода, изнутри.

— Они увидели примерно то же, что и ты, — сделав широкий жест, словно вбирающий весь дом, произнесла Наталья. — С тех пор тут ничего и не изменилось. Та же мебель, те же стены, окна, двери и полы…

— Безликий дом! — эхом откликнулась Александра. Ее вновь передернуло.

— Да, верно… Дом без лица, словно у него и истории никакой нет. А между тем это только видимость!

…За три дня, пока вдова лежала в агонии, «Дом полковника» посетили последовательно: врач, нотариус, священник. С равным результатом — женщина ни с кем не говорила, никого не узнавала. В доме толкались участливые соседки, которых оказалось великое множество. Перебиралось содержимое бельевых шкафов, открывались кладовки, развязывались мешки, выдвигались ящики… Не только следа знаменитого «клада полковника» — следа прожитой в этом доме многими поколениями жизни найдено не было.

— Ни бумаг, ни семейных реликвий, ни ценностей… Ни старых писем, ни фотографий — ничего ровным счетом…

— Но как это могло случиться? — недоумевала Александра. — Она все уничтожила?

— Скорее всего, так и произошло. Вдова была не в себе, это признавали все. В ее рассудке сильно сомневались. Ее дочь, приехавшая из соседнего городка, единственная наследница всего имущества, сама подтвердила, что ее мать была после смерти сына очень странной и иногда говорила безумные вещи.

— Пусть несчастная женщина была странной… — медленно, раздумывая над каждым словом, проговорила Александра. — Потерять трех сыновей — впору сойти с ума! Пусть в этом доме случилось несколько похожих смертей… Смерти так или иначе похожи друг на друга, ты не замечала?

— Мне нечасто случалось об этом думать, пока я не поселилась здесь! — передернула плечами Наталья.

— Тут задумаешься! — кивнула художница. — Из всего, что ты рассказала, я сделала один вывод: история этой семьи была трагической, странной, непонятной. Но умирали эти люди от вполне естественных, натуральных причин.

— Мистику, проклятие, связанное с наживой на войне главы рода, ты исключаешь?

— Полностью! — решительно заявила Александра. — Я только могу допустить, что почерк судьбы этой семьи не менялся… Повторялись ситуации, болезни напоминали одна другую, даже ранения и операции… Но умирали в этой семье не оттого, что видели призрак полковника. В этом ты меня не убедишь никогда!

Наталья провела рукой по лбу, медленно, вяло, словно потревоженный во сне человек, пытающийся отгородиться от вторжения яви.

— Отчего же тогда они умирали?

Паузу, повисшую после вопроса, разорвал гудок, раздавшийся за оградой сада. Встрепенувшись, женщины, не сговариваясь, подошли к окну.

— Дидье вернулся из города… — сказала Наталья, указывая на красный мопед, который оседлал всадник в шлеме. — Сейчас придет сюда, за деньгами. У него сегодня зарплата. Будь спокойна, этот стервец своего часа не пропустит…

— Очень милый молодой человек! — улыбнулась Александра. — Я бы, пожалуй, сказала, прекрасный молодой человек… Если бы он не поместил меня на ночлег в этой комнате! Быть может, он не знал?…

— Дидье?! Он знает все! — отрезала Наталья, не отрывая взгляда от красного мопеда. — Это достойный праправнук знаменитой «безумной вдовы». Стервец сделал это нарочно, чтобы потешиться, если ты вдруг помрешь от ужаса… Они тут не очень-то жалуют чужаков, знаешь ли! И вот что еще…