Марина Крамер: Я не ангел

На подъезде к полигону нас ждала синяя «Газель» с застегнутым наглухо брезентовым пологом, а возле нее курили трое здоровых мужиков.

— Ты как — сильно впечатлительная? — спросил Туз, оборачиваясь ко мне.

— Не знаю… вроде не особенно.

— Ну, тогда пойдем.

Он вышел из машины и помог мне. Мы приблизились к «Газели», и по молчаливому кивку головы Туза один из куривших отстегнул полог и запрыгнул в кузов. Через минуту он подтащил к борту сильно избитого человека в рваном спортивном костюме.

— Внимательно смотри, — приказал Туз, с брезгливостью глядя на человека. — Эту женщину ты снимал в «Снежинке»?

Человек с трудом поднял голову со слипшимися от крови волосами и едва разлепил распухшие веки. Картина дополнялась отвратительным запахом гниющих отходов и вороньим карканьем, и мне вдруг стало по-настоящему страшно.

— Да… — прохрипел человек.

— Ты знаешь, кто это?

— З-знаю… это… это Варька… Жигульская… — с трудом ответил избитый. — Адвокат она… Щука кличка…

— Ты откуда ее знаешь? — продолжал Туз.

— Я… учился…

— Внятнее говори, не слышу, — поморщился Туз, брезгливо скривившись от принесенной порывом ветра новой волны запаха.

— Учился… в МГУ…

Я напрягла зрение и даже подошла ближе к машине, преодолевая ужас и отвращение, но так и не смогла опознать, кто это.

— Понятно. Варвара, в машину, — велел Анатолий Иванович. — А вы приберите здесь — и по домам. — Это относилось уже к дюжим молодцам.

Я, пошатываясь, ушла в машину, а Туз еще задержался, разговаривая о чем-то с самым старшим из троих. Меня ужасно тошнило, но я старалась держаться из последних сил. Скорее бы убраться отсюда…

Наконец в машину вернулся Туз, и мы поехали прочь от этого отвратительного места.

— Значит, не признала?

— Нет. А кто это?

— А этот уродец пас тебя вчера в «Снежинке» и успел фотки слить кому-то, мы только негативы нашли — вот идиот, на пленочный аппарат снимал и сам проявлял дома.

И тут меня как молнией ударило: Смальцов увлекался фотографией и никогда не расставался с аппаратом, подаренным ему дедом. Даже когда пошли более совершенные модели, он не изменял старенькому ФЭДу. Не может быть…

— А неизвестно, как его зовут? — спросила я с дрожью в голосе.

— Почему ж неизвестно? Смальцов Семен Владимирович его зовут. Бывший адвокат — и человек бывший, — произнес Туз буднично.

Я не могла понять одного: ну этому-то я где дорогу перешла? Ладно, дядя. Но Сеня, которого я в последний раз видела на пятом курсе? Что он мог иметь против меня? Почему шпионил с фотоаппаратом и кому отдал снимки?

— А все просто. Он тебя в лицо знал, объяснять много не нужно было, — сказал Туз, и я в который раз прокляла свою привычку думать вслух. — Не исключено, что дядя твой его и подцепил. Но вот кому он снимки слил, вопрос. Так и не признался, гаденыш.

— Я думаю, что дядя не в одиночку работал. И остался кто-то, через кого он продолжает меня контролировать.

— Ты не бойся, Варюша, я по мере сил тебя огражу. Но и сама будь осторожнее!

— А какой у вас интерес? — вдруг спросила я, совершенно потеряв страх.

— У меня-то? — задумчиво повторил Туз, глядя в окно. — У меня он простой. Дядя твой — редкая гнида, подставил меня когда-то по-крупному. И этого я ему не прощу. А через тебя хочу все у него отжать, все, что он мне должен за девять лет, что я за него отсидел. Теперь ты знаешь.

— Вендетта, значит…

— А хоть и так! Да и к тебе я как к дочери… так что не опасайся, живи спокойно.

Легко сказать — живи спокойно… Пока я не узнаю, кто такой Анвальт, пока не разберусь с дядиными махинациями, я вряд ли смогу спокойно жить. И Мельников… и странная история с его якобы похищением… и вопросы, вопросы, вопросы. Но ничего, я разберусь!

За окнами машины мелькала вечерняя яркая Москва в огнях иллюминации, гуляли люди и шел мелкий, тихий снег. Праздники продолжались…

Продолжение следует…