Мила Бояджиева - Лабиринты надежд

В ярко освещенном и пустом зале вокзала Сид два раза пробежал глазами расписание и убедился, что ему предстоит ждать следующей электрички около часа. Да какая разница?! Ведь он - слабак. А слабаки предпочитают плыть по течению.

Софи горячо произносила правильные слова: нельзя отступать, взаимная любовь - редчайшая ценность. Надо бороться. Человек кузнец своего счастья. Сид хохотал. Все эти лозунги он уже успел проверить на деле. Любовь - нечто весьма эфемерное. Во всяком случае, у красивых женщин. Дядя не насиловал Эмили. Она - невинная, нежная, до умопомрачения любившая Сида, легла в постель с противным, наглым... О, Боже! Сид сжал руками голову и закачался из стороны в сторону, как человек с острым приступом зубной боли. Уж он-то пытался завладеть ситуацией. Сколько раз тонул и находил в себе силы выбраться, начать все с начала. И что же? Двадцать шесть лет, студент, с чужими деньгами на билет. Кстати, чтобы вернуться в Бостон, ему придется истратить все свое "состояние", полученное за работу в университетском архиве - Сид два месяца штукатурил в сыром подвале стены, даже по ночам. Хорошо еще, что зеленая студенческая карта дает огромную скидку на проезд. И эту привилегию он должен предложить своей невесте?

- Ты словно вынырнул из диккенсовских времен, сумасшедший! - Трясла его Софи. - Опомнись! Я предполагаю устраивать свою жизнь за свой собственный счет. Устроюсь репортером и начну зарабатывать деньги. Пойми, я тоже хочу сделать свою жизнь сама!

- Но за твоей спиной прочные тылы. Софи Флоренштайн, если ей уж здорово не повезет, не будет вынуждена ошиваться по притонам, подрабатывая гроши в компании сомнительных личностей. И не станет стриптизершей в ночном клубе.

- Довольно самоистязаний. Мазохист. - Софи надулась, она не любила экскурсов Сида в прошлое. - После победы над монстром Гесслером ты стал другим. И такого я люблю...

Вот! Перебирая тезисы недавней стычки, Сид все же докопался до глубины, где в темном подполье сидел целый симфонический оркестр, тихонько наигрывая нечто нежное. Дверь распахнулась, вспыхнули прожектора, взвилась дирижерская палочка, ударили по струнам смычки. Она любит! Любит! Сегодня Сид убедился в том, что составляло главную причину его страданий. Да, он все это время двумя руками удерживал себя за уши, чтобы не позвонить Софи! Он не пытался встретиться с ней, дать о себе знать, потому что поставил знак: "Запрещено!" Эта избалованная мужским внимание, беспечная и самоуверенная девушка не сможет полюбить Сида Кларка. Для неё он может быть лишь легковесным приключением, о котором быстро забывают. Он почти заставил себя смириться с потерей. И теперь оркестр играет бравурный марш! Свершилось невозможное, о чем Сид мог только тайно и мрачно мечтать, растравляя свои комплексы.

"Так что же ты сбежал, урод?! Ждешь, чтобы за тобой прислали карету с лакеями и под руки вернули прямо к венцу? Гордыня, Сидней, гордыня. Ты гадко ведешь себя, парень, капризничаешь и трусишь. А ещё полагал, что теперь запросто пройдешь по коньку крыши".

Сид поднялся, вышел на площадь, загадав, будет ли там такси. Если нет - так тому и быть.

Площадь была пуста.

- Может, вас подвезти, мистер? - Поинтересовался мужчина в железнодорожной форме. - Отработал смену. Утром я видел вас у виллы "Лето". Мне по пути.

*Глава 20

За большим длинным столом, накрытым для ужина, оставалось два свободных места. Два свободных стула с высокими спинками, с узкой стороны предназначались, очевидно, для четы хозяев.

В подсвечниках горелди свечи, пряно пахли яркие турецкие гвоздики, расставленные повсеместно в чеканных латунных вазах. Восточный стиль комнаты, слегка подчеркнутый персидскими коврами, низкой инкрустированной перламутром мебелью, арчатыми эркерами, создавал атмосферу загадочности. Часы на камине пробили десять - в дверях, как и положено в хорошем спектакле, появились главные действующие лица. Выглядели они весьма забавно. Арчи Гудвин в белом смокинге казался особенно полным и коренастым. Рядом с ним, а будто и совсем отдельно, стоял высокий черноволосый смугляк с полоской смоляных усов под орлиным носом.

Присутствующие, впервые увидевшие Мухаммеда Али - Шаха без головного платка, не узнали его.

- Рад приветствовать вас, друзья мои, - сказал Арчи. - Мухаммеда Али Шаха, примьер-министра Фаруха, думаю, представлять не надо. Сегодня он разделяет со мной полномочия хозяина. - Гудвин предложил Мухаммеду занять рядом с ним место во главе стола.