Ричард Штерн - Башня (Вздымающийся ад)

Если вы думаете, продолжал Колдуэлл, что раз я проектировал это здание, то отвечаю за его дефекты, то я решительно против. Проект был и остается хорошим. Не знаю всех причин происшедшего, которые привели к тому, что случилось, но мой проект здесь ни при чем.

По-моему, вашей репутации ничто не угрожает, сказал сенатор. А это важнее всего, не так ли?

Колдуэлл внимательно посмотрел сенатору в лицо, таясь найти там следы иронии. Не нашел. Ему немного полегчало.

Вы меня спрашивали, продолжал сенатор, чем объяснить поведение Гровера Фрэзи. Я думаю, можно объяснить всего двумя словами: панический страх. И он обвел взглядом зал.

В противоположном углу уже снова гремел из транэ стора твердый ритм рока. Почти нагая девушка продол" ла извиваться. Глаза её были закрыты, движения пол: эротизма; она была далеко отсюда. В другом углу пестрая группка людей что-то пела. Сенатор внимательно прис; шалея.

То ли это "Боевая песня республики", сказал он, то ли "Вперед, братья, под знаменем Христа". Мои crapt уши уже не могут их различить.

У бара совещались три духовных пастыря, которые уч ствовали в торжестве на площади: раввин, католический и протестантский священники.

Я знаю очень актуальную тему для проповеди, сказал сенатор. Об избавлении из печи огненной. Навуходоносор был бы в восторге, вам не кажется?

Колдуэлл неожиданно заметил:

Ну ладно. Видимо, мне придется допустить, что есть и моя вина. Не только, но в том числе. Сенатор спрятал усмешку.

В эти минуты это уже неважно, не так ли? рожно спросил он.

Важно, особенно мне.

А, сказал сенатор, это другое дело.

В проекте нет никаких просчетов.

Я в этом убежден.

Но другое дело исполнение. Там начинаются вс проблемы. Как только человек передает свое детище в чужие руки, он теряет на него всякое влияние.

Вероятно, это мучительное ощущение, спросил сенатор, когда человек отдает в чужие руки то, что стоило ему столько пота и крови?

Наступила долгая пауза.

В своем роде, неторопливо ответил Колдуэлл,. вы очень умный человек. И понимающий. Мне уже лучше. Я чувствую себя чище. Благодарю вас. Он хотел отвернуться и уйти.

К какой группе вы присоединитесь, спросил сенатор, перестав скрывать усмешку, к танцующим, поющим или к тем, кто молится?

Узкие плечи Колдуэлла облегченно распрямились. Он полуобернулся и совсем непринужденно улыбнулся.

Возможно, я попробую все по очереди.

Отлично, ответил сенатор. И снова направился в канцелярию. А теперь, целитель, попробуй исцелить самого себя.

Из канцелярии вышел губернатор. Его лицо оставалось непроницаемым.

Пойдемте, Джейк, сказал он. Думаю, у нас есть хорошие новости. Он помолчал. Но если сорвется и эта попытка, то начнется настоящая паника. Возможно, она нас ожидает в любом случае. Он снова помолчал. Традиционная схватка у спасательных шлюпок.

Губернатор нашел стул и взобрался на него. Повысил голос.

Я обещал вам, что если будут новости, я вам все сообщу. Теперь я хотел бы попросить вашего внимания.

Пение смолкло. Кто-то уменьшил громкость транзистора. В помещении все стихло.

Сейчас начнется новая попытка перебросить к нам спасательный трос, сказал губернатор. На этот раз...

Новые бредни! В пронзительном голосе Кэрри Уайкоффа ярость смешалась со страхом. Очередная успокоительная пилюля!

На этот раз, сказал губернатор перекрывая голос Кэрри Уайкоффа, они попытаются выстрелить гарпун с вертолета. Он сделал паузу. Всю эту сторону помещения нужно освободить, чтобы никто не пострадал.

Кивком он подозвал к себе шефа пожарной охраны.

Поставьте здесь двух-трех мужчин, которые будут ловить линь, если он пролетит в окно. Тогда...

Что? выкрикнул Кэрри. Хотите сказать, если пролетит? А вы ведь прекрасно знаете, что этого не будет. Слова вырывались из него так быстро, что одно обгоняло другое. Все это время вы скрываете правду, решаете все сами, делаете все по-своему... он глубоко вздохнул и содрогнулся. Мы здесь в ловушке! С самого начала нас обманывают! Как всегда! Вы, как всегда, ведете нечестную игру!

Из толпы за спиной Кэрри Уайкоффа раздалось тихое, злое ворчание.

Только потише, Кэрри, сказал Боб Рамсей, который протолкался через толпу и теперь высился над Кэрри Уайкоффом. Потише, я вам говорю, мы сделали все, что могли, а теперь...

Черта лысого вы делали! Эту херню оставьте для своих избирателей, но не для нас. Мы здесь сейчас погибаем, ясно вам? А кто в этом виноват? Я хочу знать! Кто?

Боюсь, что каждый из нас не без греха. Голос сенатора Петерса перекрыл его визг и привлек общее внимание.