Владимир Данихнов - Колыбельная

У Кошевого пытались выведать, как продвигается дело маньяка. Кошевой не знал, как оно продвигается, и поэтому молчал. Его молчание выглядело загадочным: у коллег от зависти сводило лица. Один майор, начальник следственного отдела по городу Т., поклялся, что поколотит Кошевого, если тот не расскажет коллегам о расследовании. В тот же вечер у майора умер отец, и он погряз в мелких неурядицах по поводу дележа наследства. Честно сказать, он бы не смог поколотить Кошевого даже в том случае, если б его отец остался жив. Майор был маленький и плюгавый: едва доставал Кошевому до подбородка.

Гордеев проводил вечера в беседах с проституткой Зиной. Ночью ему снилось, что он пес, которому вот-вот прострелят голову. Это были грустные сны: он лежал в траве, зная, что приближается смерть, но не видел ее; он не испытывал страха, только печаль, которая со временем превращалась в тоску, а та в свою очередь оборачивалась пустотой. Гордеев находил странное удовольствие в этих снах. Он часто повторял про себя: я пес, старый пес, мертвый пес. В пятницу он созвонился с родителями Ани Кабановой, дочь которых похитили, и договорился о встрече. В квартире Кабановых пахло жареным картофелем. Зеркала были завешены пожелтевшими полотенцами. На старых обоях остались выцветшие детские рисунки. Мать Ани, глядя себе под ноги, попросила Гордеева и Кошевого пройти на кухню. Это была седая женщина с глубокими морщинами на сером от горя лице. Кошевому не верилось, что ей всего тридцать. Она села на краешек табуретки, сложив руки на коленях, и уставилась в пол. Гордеев много раз видел горе родителей, потерявших ребенка, и оно успело ему наскучить. Он не стал притворяться, что его волнует чужое несчастье, и задал несколько уточняющих вопросов. Несчастная мать что-то отвечала вполголоса. Кошевой, видя, что женщина сейчас упадет в обморок, подошел к ней и подержал за руку. Женщина поблагодарила Кошевого за участие и немного ожила. Теперь она отвечала на вопросы более внятно. Кошевой вернулся на место, не совсем понимая, что он только что сделал. Гордеев тоже не понимал, что сделал Кошевой, потому что продолжал считать его предметом мебели. Он нацарапал пару заметок в блокноте и спросил у Кабановой, где ее муж. Кабанова вздрогнула и неуверенно махнула рукой, будто сомневалась в наличии мужа. Гордеев встал и пошел в гостиную.

Кабанов, широко улыбаясь, совершал руками странные движения посреди комнаты. Гордеев решил, что он делает зарядку. Увидев Гордеева, Кабанов опустил руки:

— Ладно, Анечка, поиграли и хватит. Видишь, гости пришли. Что надо сказать?

Гордеев приподнял бровь.

Кабанов погладил ладонью воздух:

— Правильно, зайчик. Надо сказать «здравствуйте».

Кабанов уставился на Гордеева. Гордеев не знал, как поступить. Ему хотелось развернуться и уйти: от сумасшедшего толку всё равно не будет. С тоской смотрел он на мужчину, который гладил рукой воздух. Кабанов был простой человек с лысеющей головой и бедным словарным запасом. Пожалуй, от него и в нормальном состоянии ничего не добьешься. Гордеев придерживался мнения, что таким людям не стоит заводить детей. Иногда он считал, что вообще никому не стоит заводить детей: тогда преступления мало-помалу сойдут на нет, и на земле воцарится тишина. Гордеев хотел бы пожить в тишине пустого мира на берегу холодного озера в каменном доме. Он представил, как идет вдоль берега, усеянного порыжевшими сосновыми иглами, и глядит, как в прозрачной воде, в паутине синих водорослей плывут крупные рыбы с блестящей серой чешуей. Что-то дьявольское мерещится ему в поведении этих неземных рыб, выпученные глаза которых глядят вперед слепо и страшно; он хочет позвать на помощь, но никого рядом нет. Вообще никого нет и больше не будет.

Кабанов разозлился: его маленькая дочка поздоровалась с дядей, а грубый дядя здороваться не собирался. Анечка от смущения теребила подол платья. Вот-вот разревется. Кабанов хотел наброситься на Гордеева с угрозами, но тут вперед вышел крупный мужчина с развитой мускулатурой. Кабанов уважал мужчин с развитой мускулатурой и решил повременить с угрозами. Кошевой присел на корточки:

— Привет. Как тебя зовут?

— Меня зовут Аня, — ответила девочка.

— А меня дядя Кошевой. Сколько тебе лет?

— Восемь.

— Ничего себе, по сравнению с тобой я совсем старый. Анечка, ты не обидишься, если мы поговорим с твоим папой наедине?

Аня помотала головой и посмотрела на отца. Кабанов кивнул ей: