Рэй Дуглас Брэдбери - Голливудская трилогия в одном томе

— О черт, — прошептал я. — Тысяча девятисотый. А на дворе тысяча девятьсот шестидесятый. — (Из-под вечного летнего загара Констанции проступала бледность.) — Эти люди. Почти все уже умерли. — Я уставился на фамилии. — По большей части телефонов бесполезно звонить. Это…

— Что?

— Это Книга мертвых.

— В самую точку.

— Книга мертвых, — повторил я. — Египетская. Из гробницы.

— Прямиком. — Констанция замолчала.

— Кто-то тебе ее послал? Записку приложил?

— К чему еще и записка?

Я перевернул еще несколько страниц.

— Ни к чему. Поскольку никого практически не осталось в живых, подразумевается…

— Скоро меня не будет.

— Твоя фамилия станет последней в перечне?

— Угу.

Я затрясся и подкрутил нагреватель.

— Гнусная выходка.

— Гнусная.

— Телефонные книги, — пробормотал я. — Мэгги говорит, я над ними пускаю слезу, но все зависит от того, что это за книги и какого года.

— Да, все зависит от этого. И вот…

Она вынула из сумки еще одну черную книжечку.

— Открой.

Я прочел: «Констанция Раттиган» и адрес ее дома на берегу — и открыл первую страницу. Фамилии были все на А.

— Абрамс, Александер, Аллен, Алсоп. Я стал читать дальше:

— Басс, Бенсон, Бертон, Болдуин, Брэдли…

Кончики пальцев у меня похолодели.

— Это ведь все твои друзья? Фамилии сплошь знакомые.

— И что?

— Не все, но большинство похоронены на Лесной Лужайке. И вот их откопали. Кладбищенская книга, — проговорил я.

— И похуже, чем та, девятисотого года.

— Почему?

— Эту я уже несколько лет назад отдала. «Голливудским помощникам». У меня не хватало духу вычеркивать фамилии. Мертвые накапливались. Осталось всего несколько живых. Но я эту книжку отдала. И вот она вернулась. Я нашла ее вечером, после пляжа.

— Боже, ты купаешься в такую погоду?

— И в дождь, и в солнце. Возвращаюсь вечером, а она лежит во дворе, словно надгробие.

— Записки не было?

— Слов тут не нужно.

— Господи Иисусе. — Я взял в одну руку старый справочник, а в другую книжечку Раттиган, испещренную буковками и цифрами.

— Две почти что Книги мертвых.

— Ага, почти что, — кивнула Констанция. — Посмотри сюда, сюда и вот сюда.

Она показала мне на трех страницах три фамилии, каждая обведена красными чернилами и помечена крестиком.

— Эти фамилии? Они какие-нибудь особенные?

— Да, особенные. АВ мертв. Так, во всяком случае, я думаю. Но видишь, они помечены? Помечены крестиками, и что бы это значило?

— Кандидаты на тот свет? Следующие?

— Да, то есть нет, не знаю, только мне страшно. Гляди.

Фамилия Констанции, в самом начале, тоже была отмечена красным кружком и крестиком.

— Книга мертвых плюс список вероятных кандидатов в покойники?

— Как она тебе на ощупь, эта книжка?

— Холодная. Ужасно холодная.

Дождь барабанил по крыше.

— Кто бы мог устроить тебе такое, Констанция? Назови нескольких.

— Черт, да сколько угодно. — Она помолчала, прикидывая. — Поверишь, если я скажу девятьсот? Плюс-минус дюжина.

— Бог мой, список подозреваемых длинноватый.

— За тридцать-то лет? Скудненько.

— Скудненько? — воскликнул я.

— Рядами выстроились на берегу.

— Ты не обязана была их впускать!

— А если они все кричали: Раттиган?!

— Ты не обязана была слушать.

— Что это, хор баптистов?

— Прости.

— Ладно. — Большим глотком она прикончила бутылку и поморщилась. — Поможешь найти этого сукина сына или сукиных сынов, если их двое — каждый подбросил по книге.

— Я не детектив, Констанция.

— А не ты ли, помнится, чуть не потоп в канале с этим психом Чужаком?

— Ну…

— А не тебя ли я видела в соборе Нотр-Дам на студии «Феникс» с Горбуном? Помоги мамочке, пожалуйста.

— Подумаю утром. Не на сонную голову.

— Эта ночь не для сна. Приласкай лучше эту старую развалину. А теперь…

Она встала, держа в руках две Книги мертвых, пересекла комнату, распахнула дверь в черную хлябь, где прибой размывал берег, и нацелилась.

— Погоди! — выкрикнул я. — Если я возьмусь помочь, мне они понадобятся!

— Молодчина. — Она закрыла дверь. — Постель и ласки? Но без механического монтажа.

— И в мыслях не было, Констанция.

Без четверти три, среди грозовой ночи, у самого бунгало с жутким сверканием воткнулась в землю молния. Разразился гром. Мыши в стенах подохли с испугу.

Раттиган подскочила в постели.

— Спаси меня! — завопила она.

— Констанция! — Я вгляделся в тьму. — Бога ради, ты к кому обращаешься? К себе или ко мне?