Елена Арсеньева - Бабочки Креза. Камень богини любви (сборник)

— Это да… — вздохнул Данила. — Вы правы… у меня от всего этого голова кругом идет, не соображаю, что говорю. Я вообще дураком оказался. Я ведь даже думал, что вы с этой бандой тоже связаны, — виновато посмотрел он на Алёну, — поэтому и пошел к Александру Викторовичу и начал за вами следить…

— Приехали! — невесело усмехнулась Алёна. — Своя своих не спознаша. Я вас понимаю, Данила. Я и сама себя чувствую виноватой. Вы читали «Тамань» Лермонтова? Помните, как герой чувствует себя виноватым за то, что разворошил гнездо контрабандистов? Так и я со своим браслетом…

— Эффект бабочки! — с ученым видом знатока сказал Лев Иваныч. — Слышали о таком? Махнула бабочка правым рукавом — разлилось озеро, махнула левым — по озеру поплыли лебеди…

— Да какие у бабочки рукава, скажи на милость? — расхохотался Шамрай. — Это вроде бы лягушка рукавами махала…

— А у лягушки какие рукава? — ехидно осведомился Лев Иваныч. — Бабочка не рукавом махнула, это я оговорился, конечно, а крылом! А у лягушки крылья есть? Ну скажи, есть у лягушки крылья?!

— Вроде нету… — неуверенно пробормотал сбитый с толку Шамрай.

— Ничего, — покровительственно махнул рукой Лев Иваныч. — Она, — последовал новый кивок в сторону Алёны Дмитриевой, — тебе все объяснит и про крылья, и про лягушку, и про то, кто там каким рукавом машет, и про мельницы всякие, и сказочку расскажет, и песенку споет, а заодно поможет кубок преступлений распутать. Так что смотри, Шамрай, не упусти своего счастья!

И Лев Иваныч, грохоча по разбитому полу водокачки каблуками тяжелых, подкованных берцев, пошел на улицу. За ним потянулась его команда, унося мертвую Иму, уводя связанного Серого и поддерживая перебинтованного, но, к счастью, вполне живого Виталия.

— Погодите… — растерянно проговорила Алёна, опираясь на руку Шамрая и поднимаясь. Все тело у нее застыло и ломило. — Ой… А что мы тут искали-то, под звездами… под кривой старухиной скатеркой?!

— Ой, — сказал и Шамрай. — Совершенно забыли! — И схватил за рукав Серого. — Ну ты, колись дальше, коли начал.

Выражение лица Серого — о, было что-то неописуемое…

— Вот зараза, — буркнул он, глядя на Алёну. — Вот же зараза! Вспомнила-таки!

— Понятно, — хмыкнул Шамрай. — А ты думал, никто ни о чем не вспомнит, ты нам тут зубы заговорил, а потом вернешься и заберешь сокровище? Как бы не так! Мы все время о нем помнили, верно, Лев Иваныч?

— Само собой, — сказал Муравьев, явно бодрясь. — А как же? Я выходил только посмотреть, какая обстановка на улице. А сейчас начинаем подъем крышки. Эту, что ли, поднимать? — Он крепко потопал по круглой крышке, над которой на стене серебрилась надпись stars .

— Погоди ты, Лев Иваныч! — прикрикнул Шамрай. — Ты ее своим весом так вобьешь, что никакими силами потом не поднимем!

Лев Иваныч попятился от крышки и сделал знак рукой:

— Куйбышев, приступай.

Алёна тихо ахнула.

Подошел огромный парень, ничуть, ни статью, ни лицом, не напоминавший своего однофамильца-революционера. В руках у него было что-то вроде монтировки. Один ее конец он попытался подсунуть под крышку люка, но ничего не получилось.

— Ну что ты там возишься?! — проворчал Лев Иваныч, явно сконфуженный неудачей своего бойца. — Придется взрывать.

— Ты что, Лев Иваныч?! — конфиденциальным тоном поинтересовался Шамрай. — Да все эти развалины тогда рухнут — нам вовеки крышки не поднять из-под тонн кирпича.

— Нет-нет, не надо взрывать, крышку надо просто повернуть! — подсказала Алёна. — Вот в эту выемку что-то вставить и повернуть… может быть, получится?

— Может быть, может быть! — фыркнул Лев Иваныч. — Вечно у вас какие-то догадки странные, Елена Дмитриевна, вечно что-то такое непонятное.

— А вы попробуйте, — улыбнулась Алёна.

— Зараза! — с еще большей пылкостью прокомментировал Серый. — Вот же сс…

— Ссспокойно! — прервал Шамрай грозным голосом. — Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Так что лучше заткнись.

Серый заткнулся, и отвернулся, и закрыл лицо руками, и тихо скулил… так он и не увидел, как была поднята крышка, как оттуда вынули пластиковый пакет, висевший на каком-то крючке… в пакете лежала коробка, обмотанная скотчем. Когда его раскрыли, внутри оказался еще один пакет, в нем еще одна коробка…

Все это снимал на пленку один из бойцов группы Муравьева.

— Смерть Кощея на конце иглы, — нервно хихикнула Алёна. — Игла в яйце, яйцо в утке, утка в щуке, щука в зайце, заяц в сундуке, сундук на дубе, а тот дуб Кощей пуще глаза бережет.