Яна Розова - Камни глупости

А, достав свою обувь, немытую с давних пор визита к доктору Ибрагимову, я остолбенела: туфли оказались измазаны в светлой глине! Дайте подумать. После Ибрагимова я встречалась с Бескровным, он хотел передать мне то, что накопал в Интернете о моем отце… Артем хотел заехать на свою дачу, но не нашел дома ключ. Мы хотели спокойно поговорить, он отвез меня в дом друзей, расположенный по соседству с дачей Бескровных. Там я в грязь и влезла! Значит, где-то в тех Палестинах околачивались и Алеша с Кристиной. Скорее всего, на даче Бескровных. Вот почему Артем ключ не нашел — он уже тогда был у Кристи или у Алексея.

А еще, пока я сидела в плетеных креслах, мне казалось, что я слышу визги, издаваемые луженой глоткой моего милого сынишки! А вдруг не показалось? Вдруг, они не повезли детей за границу, а просто поселили на даче и навещали время от времени? Бескровный слишком занят, он не имел привычки ездить на природу, соседи, близкие друзья, уехали на все лето. Так что — полная конспирация и покой!

Надо скорее ехать к Бескровному и тащить его на дачу! Вдруг мы детей? Надо попытаться, обязательно попытаться! Еще всплыла фраза, сказанная Илюшкой по телефону: «Олеся стала свинкой!». Свинка — детская болезнь. А что, если…

К дому Бескровных я подъехала, дрожа от нетерпения: мне едва удалось взять себя в руки и удержаться от визита на дачу в одиночестве, без Артема.

Дверь мне открыла обещанная домработница Аня.

— Ой, Вера Михайловна! — удивилась она. — Здрасьте. Как вы себя чувствуете? Я как узнала, что Кристинка с вашим мужем отмочили — так дар речи потеряла! Ничего себе! Хотела сразу отсюда бежать, но хозяин попросил остаться, за домом последить. А Артема Сергеевича еще нет, но он звонил, просил вас задержать до его приезда. Может, вам кофе сделать?

— Давай кофе, — согласилась я. — Слушай. Анечка, а твоя напарница уже вернулась?

— Ольга Николаевна? Нет!

— А куда она уехала, ты знаешь?

— Нет, точно не знаю. — Аня улыбнулась мне с выражением заговорщика и добавила: — вот Кристина говорила, что Ольга Николаевна уехала к внукам, а я видела дочку Ольги Николаевны и та сказала, что это хозяйка отправила ее куда-то. Но запретила говорить — куда!

— Может, за границу?

— Нет, вряд ли. Ольга Николаевна звонила Кристине каждый день и болтала с ней по двадцать минут. И списки покупок, написанные ее рукой, я видела. Мне кажется, что она здесь неподалеку. А вот чего делала — не знаю. Я и милиционеру это хотела рассказать, но он слушать не стал. Ему некогда, видите ли!

— А, может, Ольга Николаевна на даче? Например, с Олесей.

— На даче? — Аня подумала немного. — Конечно, может быть. Только Олеся ведь в детском лагере, в Анапе! А чего Ольга Николаевна на даче делает — непонятно.

— Да уж, непонятно…

Я прошла в гостиную и уселась на диван. Анечка ушла на кухню варить кофе. Мое беспокойство нарастало. Посидев пару секунд, я вскочила с места и прошлась по комнате. Потом выглянула в окно, впервые за это утро, заметив, какой красивый предосенний денек стоит на дворе. Листья пожелтели и кое-где осыпались, солнечный свет становился нежно-золотым, каким он всегда бывает ранней гродинской осенью.

Вдруг мне показалось, что к дому подъехала машина Артема — мелькнул знакомый силуэт. Из окна гостиной разглядеть автомобиль не получилось, поэтому я пробежала в кабинет Артема и выглянула на улицу уже с другой точки зрения. Увы, но подъехавшая машина оказалась не «Ауди».

В разочаровании я плюхнулась в директорское широкое кресло, принявшее меня с большим комфортом. На столе лежали канцелярские приспособы и кучи документов, а среди них — небольшая черная коробочка, возбудившая мой интерес. Маясь от нетерпения и скуки, я взяла коробочку в руки и раскрыла ее.

Увиденное вмиг перевернуло мое мировоззрение. Собственно говоря, оно уже переворачивалось и не раз, ломая в своем верчении и позитивы, и основные ценности моей жизни. Но теперь все оказалось намного круче. Лавина пронеслась в моем сознании, сель, ураган и цунами. И, разглядывая причину всех этих природно-душевных явлений, я невольно подумала, что оно того стоит…

На миг я подчинилась голосу крови — этот блеск не мог не обворожить сердце дочери своего отца! Сейчас я понимала своего бедного родителя, я чувствовала эту власть кристалла, это чарующее обаяние алмазных граней. В глянце полированных поверхностей отразился в сто раз уменьшенный взгляд моих восхищенных глаз. Мое дыхание еле заметно затуманило безупречную прозрачность «Безымянного».