Рут Ренделл - Демон в моих глазах

Было уже почти девять двадцать утра. Артур даже подумал, что стоит позвонить мистеру Грейнеру и, сославшись на гастрит, отпроситься на сегодня с работы. Однако перед его взором встала тетушка Грейси, которая качала головой, осуждая его за лживость и трусость. Дрожа, как будто он действительно заболел, Артур натянул плащ и взял свой зонт из стойки в холле. Что же делать с письмом от Х.? Надо взять его на работу и еще раз попытаться найти какой-то выход. Он ведь может прийти домой во время обеденного перерыва и опять заклеить письмо, если не найдет приемлемого решения. Тогда он сможет лично вручить его Антони Джонсону.

Естественно, что он опоздал, первый раз за многие годы. Порывы ветра горстями бросали дождь в стекла, и на них оставались дорожки от стекающих капель. В самом мерзопакостном состоянии, чувствуя себя одновременно очень возбужденным и в то же время совершенно апатичным, Артур стал открывать почту, хотя у него было ощущение, что он был бы счастлив, если бы до конца своих дней не прикоснулся больше ни к одному конверту. Просьбы потенциальных заказчиков, которые хотели, чтобы им перекрыли крышу или установили центральное отопление, плясали у него перед глазами. Артур с трудом напечатал два ответа, все с ошибками, и в конце концов понял, что просто должен достать письмо Х. из портфеля и еще раз все обдумать. Стоит ли рискнуть и понадеяться на то, что Ли-Ли не обратила на письмо внимания? Был небольшой шанс, что она просто не заметила этот конверт среди кучи других. Так как другой альтернативы Артур не видел, то ему, по-видимому, придется рискнуть. Надо сейчас же уничтожить это письмо и молить бога, чтобы Антони Джонсон не стал ни у кого о нем спрашивать или чтобы Ли-Ли о нем не вспомнила. Однако новый приступ ужаса заставил Артура сжать листки письма в руке: даже если Антони Джонсон не получит последнего письма Х., он все равно поймет, какой ему был нанесен урон. Потому что в среду, 27 ноября, в следующую среду, в последнюю среду месяца, он позвонит в Бристоль, как он это всегда делает, и все раскроется.

Артур вставил два листа бумаги в пишущую машинку и попытался сочинить ответ мистеру П. Коулмену, который хотел, чтобы его каретный сарай XIX века был переделан в апартаменты для его тещи. Письмо Х. надо будет вернуть на Тринити-роуд № 142 к часу дня, а сейчас еще только одиннадцать. Артуру придется заклеить это письмо так, чтобы Антони ничего не заподозрил. А потом он будет стоять намертво и отрицать, что когда-либо дотрагивался до писем Антони Джонсона. Глупо постоянно думать об одном и том же, когда все равно ничего не можешь придумать. Артур посмотрел на бумагу, на которой печатал ответ, и увидел, что вместо инициала П. он поставил перед фамилией Коулмен инициал Х., а там, где должно было стоять слово «обновляемый», он написал «обвиняемый». Ответ был разорван, и Артур вставил новый лист в машинку. Антони Джонсон сразу же обратится в полицию. И полиция прекратит поиски Брайана Котовски и обратит пристальное внимание на Артура Джонсона, который никогда по вечерам не выходил из дома, но почему-то вышел именно в ночь убийства; который жил на Кенборн-вейл во время убийства Морин Кован и во время убийства Бриджит О’Нил; который так нагло врал полиции… Артур сжал пальцы, пытаясь унять противную дрожь. Невероятное усилие воли и невероятная концентрация интеллектуальных усилий привели к созданию более-менее приемлемого ответа мистеру Коулмену, в котором Артур советовал ему обратиться в одно архитектурное бюро на Кенборн-вейл. Но как только он закончил печатать и перечитал текст, то понял, что если этот ответ случайно попадется на глаза мистеру Грейнеру, тот будет очень недоволен. Мистер Грейнер предпочел бы, чтобы Артур, упомянув вскользь архитектурное бюро, подчеркнул бы, что сам магазин «Грейнерс» будет счастлив выступить генеральным подрядчиком работ. Артур почувствовал, что теперь им будут недовольны все, кто что-то для него значил, что теперь весь мир ополчится против него. Он прерывисто выдохнул. Надо срочно сочинить новое, совершенно другое письмо. Он вставил чистые листы бумаги в каретку, прежде чем осознал значение того, что сам только что чуть слышно произнес. Надо сочинить новое, совершенно другое письмо…

Для своих писем Х. всегда использовала тонкую бумагу, которую в «Грейнерс» использовали для вторых и третьих копий. Машинка у нее была такой же, как у Артура. Что, если он сам напечатает письмо Антони Джонсону и вложит его в конверт цвета лаванды? Конверт будет оригинальным, штамп и дата будут соответствовать действительности, и его можно будет спокойно положить на журнальный столик в холле задолго до того, как Антони Джонсон появится дома. Просто содержание письма будет другим.