Марина Серова: Без права на мечту

Один-один. Пожалуй, на этом можно остановиться. Чего доброго, господину Добровольскому надоест препираться и я останусь без клиента. Я прошла в комнату, жестом предложив гостю следовать за мной. В комнате Добровольский осмотрелся и занял единственное кресло. Мне пришлось присесть на диван. Обычно я поступала иначе. Усаживала клиента на диван, сама же располагалась напротив. Но предлагать Добровольскому пересесть я не стала. Это выглядело бы слишком по-ребячьи. Я представила себе, как стою напротив Добровольского и, надув губы, заявляю: это мое место! Я хочу сидеть в этом кресле! Миленькая картинка. Я чуть не расхохоталась. К счастью, я вовремя взглянула на своего гостя. Смех как рукой сняло. Добровольский сидел с каменным выражением лица, внимательно изучая мою физиономию. Пора прервать это созерцание.

– Изложите суть вашей проблемы, – деловым тоном предложила я.

– Прежде чем я начну свой рассказ, хочу напомнить, что вся информация, полученная от меня, должна остаться в этих стенах, – начал Добровольский. – Я человек публичный. Любые сплетни вокруг моего имени могут повлечь за собой неприятные последствия для моего бизнеса. Надеюсь, вы это понимаете?

Для порядка я кивнула. Добровольский тоже удовлетворенно кивнул.

– С этим мы разобрались, – заявил он и продолжил уже более спокойно: – Я давно и счастливо женат. Имею дочь. Она студентка Тарасовского университета. До недавнего времени моя семья приносила мне исключительно только одну радость. Но с некоторых пор отношения с дочерью разладились. Юношеский максимализм и все такое.

Добровольский немного помолчал. Вынул из внутреннего кармана пиджака пачку сигарет, хотел было закурить, но, передумав, убрал пачку обратно.

– Суть в том, что моя дочь сбежала из дома. И прихватила с собой прорву денег! Моя дочь меня обокрала! – эмоции все же прорвались.

Добровольский снова полез во внутренний карман. Потеребив пачку, рука вернулась на место. Я терпеливо ждала продолжения. Успокоившись, Добровольский закончил:

– И теперь я желаю найти ее, вернуть в семью.

– Позвольте уточнить, что требуется вернуть: дочь или деньги? – задала я резонный вопрос.

Добровольский скривился, как от удара, но ответил:

– По возможности и то и другое. В противном случае, хотя бы дочь.

– Понятно, – я задала следующий вопрос: – Скажите, почему вы не поручили это дело службе безопасности банка? У вас, вероятно, целый штат хорошо подготовленных сотрудников…

– Службе безопасности банка я это дело доверить не могу. Хорошо я буду выглядеть: Добровольского, директора самого престижного в городе банка, обокрала собственная дочь! Слух о происшествии разнесся бы со скоростью света.

– Выходит, вы и в полицию не заявляли?

– Нет. Пока нет, – сказал Добровольский.

– Как долго отсутствует ваша дочь?

– Чуть больше месяца. А точнее, тридцать три дня.

– И вы обратились ко мне только сейчас? – поразилась я. – А до этого момента просто ждали?

– Не совсем так. У меня имеется личная охрана. Три человека. Они занимались поиском Жени. Но безрезультатно. Ни денег, ни Жени.

– Совсем никаких зацепок? А что говорят преподаватели, сокурсники? Быть может, она связывалась с ними по телефону за это время. Вы или ваша супруга пытались ей звонить?

– Конечно, пытались. Это и мои охранники сделали в первую очередь. Ситуация такова: в университете не появляется, с друзьями-приятелями не созванивается. Телефонная SIM-карта Жени была обнаружена на ближайшей к дому мусорке. Похоже на то, что Женя сама ее выбросила. Ведь она знает мои возможности. Лишний риск ей ни к чему. Она девочка умная, хоть и поступила так глупо.

– Содержимое карты проверяли? Сохранилась на ней какая-то информация?

– Проверили. Только это мало что прояснило. Из телефонной книги вся информация стерта. Мои люди затребовали распечатку за последние полгода, и ничего интересного.

– Версию с похищением вы не рассматривали? – снова задала я вопрос.

– Если бы это было делом рук похитителей, то они наверняка уже дали бы о себе знать. И потом, зачем им выкуп, если вместе с Женей пропали и деньги, на которые ее можно было бы выкупить!

– Не хочу вас пугать, но статистика говорит, что похитители иногда выжидают довольно длительное время. Порой по полгода. И потом могли возникнуть непредвиденные обстоятельства, которые заявление о похищении сделали не актуальным.

– Например? – напрягся Добровольский.

– Разные бывают ситуации, – уклончиво ответила я.