Андрей Ильин - Балалайка

"Может, верно, - подумал Ванька, - прорву добра нажил, а радости не нашел. Раньше меньше имел, а жил веселее..."

Тут говорит второй странник:

- Половинкой жив не будешь. Зачем половинкой довольствоваться, если можно взять все целиком? Запас карман не тянет. Только дурак от богатства откажется, которое в руки прет. А он, - и пальцем на Ваньку показывает, - на дурака вовсе не похож.

Ты его, мужик, не слушай. У него ничего нет, вот он половинке и рад. Ты когда-нибудь собаку видел, которая бы свою кость отдала, пусть даже она сыта-пересыта? Нет! Она пойдет и ту кость зароет до лучших времен. Еще найдет - еще зароет. Десять раз найдет - десять раз зароет и никому не даст. А отбирать станешь - глотку перегрызет!

Что, человек глупее пса? Нет, самой природой заложено желать много, а сверх того много еще больше. На том весь свет стоит. Недаром говорят - рыба ищет где глубже...

Царь на что богат - богаче не бывает, и то от копеечки лишней не откажется. Вот скажи, зачем ему твоя поборная полушка, годовая? У него злата-серебра подвалы полны. К чему ему медяха стертая да грязная?

- А действительно, зачем? - удивляется мужик.

- А затем, что всякое благополучие, богатство всякое на полушке стоит. В ней главная сила. Она первопричина всего. У царя в малолетстве тоже копилка глиняная была. Я точно знаю - была. Он денежку найдет да туда положит, выпросит у отца с матерью - опять туда положит, выменяет и опять положит. А научился складывать царем стал. Вот как.

Вот копейка, - вытащил странник копейку, на ладонь положил, - тьфу, пустячный пустяк. Потерял - не жалко. АН нет. Не копеечка это вовсе - основа основ. Все на ней стоит, все за нее держится. И я там, и ты, и деревня твоя, и еще тыща деревень и городов, все на ней уместилось, на этой кругляшке. Умные люди эту денежку придумали. Сила в ней огромадная и польза немалая. Не будет копейки, ничего не будет. Держава порушится.

Вот, положим, стала не нужна тебе копейка. Не нужна, и все тут. Счастлив ты стал тем, что имеешь. Все-то у тебя есть, ничего-то тебе не нужно. Стал бы ты спину ломать, пахать да сеять, косить да скотину холить? Нет! И сосед твой не стал бы, и сосед соседа. Разор бы пошел, голод. Ты думаешь, это тебе богатство нужно? Нет, державе! Когда каждый богат, и держава богата. Когда всякий нищ, и держава что пустая котомка! Богатство - благость!

Опять же богатый человек за державу грудью встанет, живота не пожалеет, потому что ему хозяйство свое, потом, кровью да годами нажитое, на потребу ворогу отдавать горше, чем жизни лишаться. А голи перекатной что швед, что татарин - все едино. Нет у него ничего и, значит, нет ему смысла на чужую пику животом лезть. Нищему при любой власти одинаково плохо живется.

А посему живи и приумножай богатства свои в полное свое удовольствие. Чем больше ты богатства наживешь, тем больше пользы сотворишь для себя, для детей, для страны своей!

Третий странник хохочет-заливается: ха-ха да ха-ха!

- Чудно вы рассуждаете. Не может быть радости в копейке железка она! В свободе радость! В том, что живешь как хочешь, делаешь что хочешь, а что не хочешь - не делаешь!

Разве счастлив богатей? Он к своему богатству, словно цепной кобель к будке, привязан. Хоть сытно живет, да скучно. Каждый день на вчерашний похож, а вчерашний на позавчерашний. Для богатея копейка, что колодки для каторжника. Денежка к денежке вот тебе и цепь, вот тебе и кандалы. Чем больше богатства, тем крепче цепь держит.

Птаху божью засади в клетку хоть в серебряную, хоть в золотую, она в одночасье помрет. Ей волюшка вольная да небо синее злата-серебра да сытости сто крат слаще.

И кто только придумал, что богатый живет в радости? Богатый не ест, не спит, с женой не милуется, все сундуки свои сторожит, каждый день денежки свои пересчитывает, не украл ли кто полушку. Ему сундуков своих лишаться горше, чем самой жизни, потому что они и есть жизнь его. Точит его подозрение да страх, словно жуки-короеды живое дерево. Какое же это счастье - мука вечная!

Никого богатей не любит, кроме богатств своих, и его никто не любит, никто не приголубит. В деньге, хоть в медной, хоть в серебряной, сердца нет - не пожалеет она, не приласкает, слова доброго не скажет. А как без ласки, без взгляда доброго жить?

Трудно, а то и вовсе нельзя. В них самая радость и есть. А что ж это за жизнь, когда дети волками дикими глядят и мечтают, чтоб тятька поскорей помер да перестал сундуки сторожить?!

И в середке счастья чуть. Имеющий половину вдвойне несчастен. Он, как и богатей, страдает, что не волен своей жизнью распоряжаться, что не любят его за скаредность да злобу, и от того, что больше соседа иметь не может. Он и бедности стыдится, и зависть его гложет. Каждый день ему наказанье. Хочется ему к своей половинке еще половинку заполучить, да сверх той половинки еще половинку заполучить, да сверх той половинки еще. Маета!