Наталья Александрова - Чемоданчик Пандоры

Лариса поняла, что совершила ошибку, причем ошибку непоправимую. Но слово – не воробей, вылетело – не поймаешь. Она поняла, что поставила точку в своей семейной жизни, и муж сделает все, чтобы вернуть ее на исходные позиции – в маленький и затхлый провинциальный городок.

Виктор Андреевич увидел выражение ее лица и громко расхохотался.

– Ну ладно, – сказал он, вытирая слезы, – с тобой, женушка, я после разберусь, а ты, ботаник дорогой, давай подробно колись, куда делся чемодан. Слово даю: невиновным ничего плохого не сделаю.

Перед зданием Фондовой Биржи стояло множество автомобилей, Надежда с Верой пробежались, выискивая синий «Опель» Олега. Машину они не обнаружили, но Надежда не унывала.

– Это говорит только о том, что муженек твой – не полный дурак, не стал светиться и ставить машину на виду у всех, оставил ее небось где-нибудь в скромном переулочке.

Внутри в здании Биржи царило столпотворение. Какие-то люди, преимущественно деловые мужчины, входили и выходили, изредка бросая друг другу несколько непонятных слов.

– Ты куда? – Надежда перехватила Веру, которая по инерции направилась к лестнице. – Нам туда не надо, там охранник сидит, еще пристанет с расспросами. А нам надо вон туда, – она указала на дальний угол, где в ряд расположились несколько телефонных кабин, – ровно в двенадцать туда придет твой муж, чтобы позвонить этому самому Андрею или, как его там, Алексею по местному телефону. Тут мы его не пропустим. Значит, мы будем торчать здесь по очереди, чтобы не слишком намозолить глаза. Сначала ты. А я пойду на улицу, там подежурю, может, узнаю твоего ненаглядного…

Она поглядела на фотографию, что прихватила из квартиры Веры. Фотография была свадебная, где сняты молодожены. То есть Вера на ней была, конечно, не в белом платье и не в фате, но все равно ясно было, что новобрачная – только у них бывает такой глупо-счастливый вид. Вера выглядела обалдевшей от счастья, такой, конечно, и была, а вот молодой муж Надежде не слишком понравился. Он нагло пялился в объектив и покровительственно обнимал Веру за плечи. Но внешне, конечно, выглядел ничего себе, здоровый такой, мордатый, кровь с молоком. Да уж, вздохнула Надежда, нечего и думать – идти с таким врукопашную…

Очень скоро Надежда замерзла. На улице хоть и конец марта и светит солнышко, но градусов не больше пяти, холодно. Она прогулялась вокруг площади, еще раз осмотрела машины. Синего «Опеля» на стоянке по-прежнему не было. На часах было без двадцати двенадцать, волноваться еще рано. Она купила у тетки в ларьке стаканчик серой жидкости, которую тетка на голубом глазу именовала кофе, потом выгнала Веру на улицу.

– Если замерзнешь – выпей кофе вон там! – крикнула она вслед.

– Я кофе не пью! – Вера дернула плечом. – Меня от одного запаха воротит!

– А эта бурда кофе нисколько и не пахнет! – обнадежила Веру Надежда Николаевна. – Она пахнет клопами и хозяйственным мылом. У тебя на эти запахи аллергии нету?

У телефонных будок было еще скучнее, чем снаружи. Надежда вытащила из сумочки газету и сделала вид, что углубилась в чтение. Изредка она бросала из-за газеты внимательный взгляд на окружающих.

Ничего не происходило. То есть какие-то люди подходили к кабинам и звонили по нужным телефонам, но Надежда могла бы поклясться, что среди них не было Вериного мужа. Надежда подумывала уже о том, чтобы сменить Веру на улице, ее останавливали только стрелки часов – было ровно двенадцать.

И в это время к кабинам подошла вызывающе яркая короткостриженая брюнетка. Надежда скользнула по ней взглядом, но поскольку молодая женщина никак не напоминала Вериного мужа Олега, то Надежда отвернулась равнодушно. И увидела Веру. Она влетела в вертящиеся двери и подавала Надежде недвусмысленные знаки. Вера показывала куда-то за Надежду и делала страшные глаза. Надежда Николаевна осторожно оглянулась, но в кабинах никого не было, кроме брюнетки. Надежда мотнула Вере головой, чтобы шла на улицу, и выскочила следом.

– Она это! – Вера так волновалась, что у нее перехватило дыхание. – Она, любовница его, которая на улице Фиолетова живет! Катя говорила – это Анька Севастьянова из девятнадцатой квартиры!

– Точно знаешь? – прищурилась Надежда.

– Да я же их там видела, вы что – забыли? Катя еще говорила, что у нее мужики не переводятся, и что непонятно, чем мой Олежек ее привлек – женатый, машина так себе, старенькая…

– Значит, теперь он ее деньгами соблазнил, уговорил ему помочь, – задумчиво пробормотала Надежда, – сам-то боится тут появляться, бабу свою на разведку послал.