Татьяна Устинова - Пять шагов по облакам

— Лера! — взмолился он.

— Да, хорошо. Больше не буду.

— Я поехал в Питер. Она же из Питера, Тамила, и все сходилось! Тот человек сказал, что он живет в Питере и знает о ее ребенке. В поезде я засомневался, что-то уж больно странно все выглядело'

— Ну и что?

— Ничего. Он пришел на встречу, я сказал ему, что никаких денег не дам, пока он не даст информацию. Ну, он повернулся и ушел. Он ничего не хотел мне продавать, никаких сведений! Он просто хотел выманить меня в Питер, где готовилось убийство депутата!

— Зачем?

— Чтобы запутать тебя, ментов, федералов и всех, кто будет искать убийцу! Садовников кинул «Власть и Деньги», у нас проблемы, и предполагается, что у нас с тобой роман. Почему я не могу пойти и застрелить его из… романтических чувств к тебе?

— А ты можешь застрелить кого-нибудь из романтических чувств ко мне?!

— Это и называется — подставить, Лера! — закричал Константинов. — Пацанят подставили, да еще и использовали по полной программе, и меня тоже! Да еще сделали так, чтобы ты обязательно об этом узнала! Даже билет подложили, видишь, какая забота!

— Ну и что, что?! — тоже закричала Лера. — Что из этого следует, я не понимаю!

Он помолчал.

— Ты знала, что у Тамилы Гудковой когда-то был ребенок? Знала, Лера?

Она не смотрела на него, курила и отводила глаза.

— Лера!

— Знала.

— Откуда?!

— Какая тебе разница?

— Это важно. Откуда ты знала, Лера?!

— Из досье, — сказала она неохотно. — Ты же знаешь Сосницкого! У него пунктик по поводу проверки. Всех проверяют, кто приходит на работу, всегда. Я по должности обязана знакомиться с досье. Я и знакомлюсь. А наша служба безопасности все раскопала.

— Лера, кто еще, кроме тебя, в редакции имеет доступ к файлам службы безопасности?

— Никто.

— Точно?

— Ну, только… — она осеклась и посмотрела на Константинова. — Этого быть не может, Саша.

— Может, — сказал Константинов упрямо. — Никто не мог вытащить диск из машины этого придурка-программиста, не зная, что не работает сигнализация. Никто не мог подложить этот самый гребаный диск на стол к Маръяне, а он был здесь именно в это время! Никто не имеет доступа к файлам. Начальник службы не в счет, если бы он подворовывал информацию, он бы давно стал королем шантажа, а ничего этого нет. Никто, кроме него, не мог взять у меня из ящика стола этот проклятый билет. Не возбуждая подозрений взять, понимаешь?..

Он помолчал, потом встал и быстро попил воды из лейки, которой Лера поливала цветы. Утер рот и посмотрел на нее.

— Все это планировалось заранее. Все подгонялось одно за другим, и программисты, и я, и ты. — Он улыбнулся. — Моей матери приснился сон, что она коляску катает, а в ней ребенок. И соседка ей говорит, откуда, мол, взялся ребенок, ведь никто вашу невестку беременной не видел!.. И я сообразил. Никто не видел Тамилу беременной. Никто об этом ничего не знал, кроме тебя и… него.

— Но он не мог этого сделать!

— На курок нажать не мог, — поправил Константинов, — и, видимо, не нажимал. Но участвовал — точно.

Они еще подумали, а потом посмотрели друг на друга.

— И что делать? — тоненьким голосом спросила Лера. — Сами мы не справимся. Доказательств-то никаких нет.

— Когда ты встречаешься с Башировым?

— Завтра в три.

— Вот завтра в три ты у него и спросишь, что мы должны делать. Я думаю, что дальше это уже не наше дело.

— Этого не может быть, — сообщила Мелисса Синеокова пожилой врачихе, — этого просто быть не может!

— Почему? — спросила та, перестала писать и подняла очки на лоб.

В очках отразилось больничное окно, наполовину замазанное белой краской, выше краски синее небо и зеленое дерево. И небо, и дерево извивались во врачихиных очках, как будто плавали.

— Потому что этого не может быть, — упрямо сказала Мелисса и покосилась на свою книжку, которая торчала из врачихиной сумки.

Вот интересно, узнает она меня или не узнает? И если узнает, что она обо мне подумает? Что я гулящая? Сумасшедшая? Истеричка? Наркоманка?

Помедлив, врачиха снова опустила очки на нос и приготовилась писать.

— Я абортов не делаю, — сказала она довольно холодно. — Так что вам придется обратиться к кому-то еще.

Каких еще абортов?!

От этого кошмарного слова Мелисса покрылась холодным потом и ее сильно затошнило.

Так сильно, что она вскочила с места и ринулась к раковине, полускрытой раздвижной белой ширмой. Добежав, она взялась за нее двумя руками, наклонилась, и сухие спазмы волной прошли по животу и горлу. Мелисса тяжело задышала ртом.