Наталья Солнцева - Принцесса из Шанхая

– Незаурядной личностью был ваш отец, Лика, – задумчиво вымолвил Ростовцев. – Вы, видимо, уродились в него.

– Еще бы! – подхватил сыщик. – Не будь в Шершине определенного магнетизма и несомненных достоинств, при том образе жизни, который он вел… разве полюбила бы его Катерина Ермолаева, женщина красивая, гордая, умная и разборчивая? Разве сохранила бы чувство к нему первая отвергнутая возлюбленная, родившая ему сына?

– А она… та женщина… продолжала любить отца? – дрогнувшим голосом спросила Лика.

– Судя по всему, да. Один бывший букмекер сказал мне, что в Москве у Шершина было лежбище , то есть место, где он мог скрываться. Вероятно, поверженный главарь воспользовался этим убежищем на короткое время, но счел пребывание в столице слишком опасным. И вернулся на привычные, родные ему берега Амура, оттуда бежал в Китай… Собственно, это упоминание о лежбище и навело меня на мысли о вашем старшем брате, Лика. Вернее, о брате или сестре. За Шершиным шла охота, у него земля горела под ногами, и он бы не стал рисковать, останавливаясь в Москве у ненадежного человека. В ком он мог быть совершенно уверен, как не в любящей его женщине? Я так рассудил, и не ошибся, – улыбнулся Смирнов. – Тот же букмекер сообщил, что у той женщины вроде был ребенок от Шершина… ваш родственник, Лика, – брат или сестра. Убийство Стеллы едва не сбило меня с толку, но в поисках мотива со стороны Ростовцева, я наткнулся на его сговор с бывшей женой Треусова относительно активов «Кречета». У Павла Андреевича мог быть повод ненавидеть обоих, – и Стеллу, и Альберта. Ритуал «обрезания волос», произведенный в «Элегии», позволил мне предположить, что Треусов и есть тот, кого я ищу. Моя догадка превратилась в уверенность, когда я увидел в альбоме Стеллы фотографии времен их молодости. Вот, пожалуйста! – Смирнов положил на стол несколько любительских снимков. – Прошу убедиться в несомненном сходстве молодого Павла с его сестрой по отцу… особенно здесь, где он с длинными волосами, собранными в хвост. Это сходство было мимолетным, и с годами исчезло.

На фотографии Треусов сидел вполоборота, задумчиво улыбался… и в рисунке его профиля, в посадке головы, в какой-то непринужденности позы ясно читалось родство с Ликой.

– Господи! – удивился Ростовцев. – Тогда, на вечеринке… я смотрел на Павла и ничего не заподозрил! Правда, у меня мелькнул вопрос, кого он мне напоминает разрезом глаз, линией лба? Потом я отвлекся и…

– Я продолжу, с вашего разрешения? – перебил сыщик. – Проверяя свою догадку, я решил навестить маму Треусова. Она, к счастью, проживает в Москве, находится в добром здравии и, как я надеялся, не откажется поговорить. Но… я не пошел к ней, передумал – побоялся спугнуть ее сына и испортить игру. Она не могла не знать о наследстве и проблеме с получением денег, – ведь наверняка Павлу при доказывании своих прав потребовалось ее участие. Поэтому я поступил по-другому, проверил паспортные данные подозреваемого, из которых следовало, что родился он не где-нибудь, а в Благовещенске.

– Вот, почему Треусов пустился на поиски драгоценности! – воскликнула Ева. – Он не мог получить деньги!

Смирнов согласно кивнул:

– Правдами и неправдами сей господин напал на след Клеща. Нашел предателя, нагнал страху, а потом подкараулил в тайге, угрожая смертью, пытался узнать, где жемчужина … да так и не узнал. Павел Андреевич умел выживать в лесу, рубить дрова, разжигать костер, он хорошо ориентировался в тайге и не боялся ее, – так как смолоду исколесил Сибирь и Алтай, провел не один месяц в походных условиях, с рюкзаком за плечами. Конечно, спустя годы закалку он потерял, но… с задачей справился. Убив Клещева, он взялся за Лику. Им не следовало перебираться в Ушум. Все же какая-никакая станция, – люди уезжают, приезжают, геологи бывают, охотники, золотоискатели… кто-то, видать, сболтнул про странную пару, поселившуюся в доме на окраине поселка.

Сколько веревочке не виться, а кончику быть. Так и Клещ… чего боялся, то и грянуло. Треусов расправился с ним, и единственный человек, который мог привести его к заветной цели, была Лика. Им двигали не родственные чувства и вовсе не месть, а меркантильный интерес. Потерпев неудачу в первой попытке с Селезневым-Клещем, Павел решил не спускать глаз с Лики и держать ее в страхе. Как он это делал, всем ясно, – прикидываясь Драконом , оставлял «следы» в виде рукавных стрел , отпечатков лап… и добился своего. Лика, в панике, собралась и поехала в Москву, сопровождаемая невидимым преследователем. В городе Треусов без труда проследил за ней, узнал ее адрес и держал под наблюдением: вдруг, она приведет его к жемчужине ? Помня печальный опыт с Клещем, он не хотел торопиться, рисковать. Через полгода терпение иссякло, и братец решил устроить провокацию – напасть на Красновскую. В тот вечер, когда Лика была в «Триаде», Треусов приготовил «драконье» облачение и затаился неподалеку от ее дома… следил, кто входит, кто выходит. Не берусь утверждать, что он догадался о цели моего визита к Красновской… хотя, если велось регулярное наблюдение, то Треусову, возможно, не понравилось появление нового персонажа в окружении сестры. Он насторожился и начал действовать. Бедная Стефи была обречена. Специально ли он подгадал время, или чисто случайно совпало, что не успел я уйти, как явился Дракон , – домработница опрометчиво открыла дверь. Вероятно, она решила, будто я забыл какую-то вещь и вернулся. Треусов напугал ее до смерти своим жутким нарядом, и слабое сердце Красновской не выдержало. Крупинки «сажи» на ее халате и зажатая в руке черная нитка говорят о самозащите. Чудовище приблизилось. В ужасе женщина пыталась сопротивляться, ей стало плохо, судорожным движением она схватилась за бахрому его костюма, он резко толкнул ее, и… Стефи упала навзничь. Треусову не пришлось ее убивать: он понял, что все свершилось как бы само собой, и ретировался. А дверь просто захлопнул! Возможно, он пока вовсе и не собирался убивать Красновскую: напротив, рассчитывал на ее красочный рассказ о Драконе , что должно было нагнать страху на Лику. Но… получилось так, как получилось.