Галина Романова - Любитель сладких девочек

Она уже не заботилась о конспирации. Ей уже было плевать, что на ее громкие крики уже дважды кто-то любопытный выглядывал из-за колонны и, кажется, продолжал там стоять, ожидая развязки столь пикантной ситуации.

— Хорош орать! — тихо обронил Володя, и Валентина мгновенно умолкла.

Она знала этот тон и то, что за этим последует.

Еще одно слово из ее уст — и он ее непременно ударит. Такое случалось редко, но если случалось, то ей приходилось несладко. Поэтому она замолкла и выжидательно уставилась на своего бывшего одноклассника, спать с которым было делом давним, привычным и приносящим стабильный и довольно-таки приличный доход. Его долгое отсутствие ощущалось ею почти болезненно. Вот он вернулся, и что? А ничего! Мало того, что вернулся с какой-то непонятной женой, так теперь еще и Стэлла! И если само понятие жены не включало в себя потерю в его лице потенциального сексуального партнера для нее лично, то со Стэлкой ей не справиться. Одно дело — непостижимая провинциальная клуша, которую он до сих пор держит взаперти и не спешит выставить на всеобщее обозрение, другое — Стэлла. Эта медуза горгона сцапает и Вовочку, и все его состояние и походя расплющит об асфальт всех шавок вроде нее, Валентины. А тут еще эти разговоры. Что же получается: ждала-ждала, и все напрасно. А так мечталось вновь прильнуть к кормушке и пожить еще хоть годик-другой на полном пансионе…

— Что-то я не пойму тебя, Валь, — начал медленно Панкратов, пытаясь угнаться за ее мыслями, четко обозначившимися на ее исказившемся лице. — То про Стэлку орешь, то про жену. Сначала пристаешь с вопросами, а когда получаешь на них ответ, вопишь, будто тебя режут. В чем проблема?

Ревнуешь что ли?

— Может, и ревную, а что, нельзя? — огрызнулась Валентина, стараясь не раздражать его сверх меры и не навлечь на себя лишнего неудовольствия. — А как прикажешь понимать тебя? Женился так женился. Жену спровадил непонятно куда, а сам здесь с этой сухопарой кобылой крутишь, причем крутишь в открытую. Знаешь, что про тебя тут говорят?..

— Ну?

— Что ты на девке той женился, не зная про Стэлку. А узнав, растерялся. Развестись, якобы, ты с ней не можешь по какой-то там причине, вот и выжидаешь подходящий момент, — зачастила Вадентина, покрываясь мурашками под его тяжелым колючим взглядом. — Ну а когда окажешься свободным, то тут же тебя под белы ручки эта самая…

— Сухопарая кобыла, я понял, — оборвал ее пламенную речь Володя. — Только я не понял, что мне мешает развестись с Машкой? Коли все кругом так великолепно осведомлены, расскажи мне, почему я не могу просто развестись со своей женой, а? Ответь, Валь, почему?

— Ты чего, Панкратов, дурака тут включаешь! — фыркнула Валентина, снова забывая об осторожности. — Просто развестись!.. Так ведь это не про тебя, дорогой! Чтобы просто развестись! С первой помнишь что было? Застал с любовником и измудохал обоих едва не до полусмерти. Результат: ее инвалидность и полная импотенция ее любовника.

Сам-то отделался, кажется, парой поломанных ребер и алиментами на ее содержание. Ну понятно — состояние аффекта, первый случай, ты выкрутился. С Катькой, тут расклад вообще понятен. Баба трахала все, что дышало. Кому это понравится?

Никому! Ты все быстренько устроил, тем более что девочка оставила после себя более чем приличное состояние…

— Заткнись! — крикнул Володя и, шагнув к Валентине, ухватил ее за волосы. — Заткнись немедленно, или я за себя не отвечаю!

— Что, и меня убьешь? Бей, бей! За все эти годы пару раз синяки от тебя зализывать приходилось. Но знай, это тебе с рук не сойдет! На этот раз тебе отвечать придется по вышке! И вообще, я больше знать тебя не желаю!

Володя с силой оттолкнул Валентину от себя, и она, не удержавшись на ногах, с глухим шлепком ухнулась голым задом на пол. Пару минут озабоченно моргала, глядя снизу вверх на сжимающего кулаки Володю, а потом вдруг звонко расхохоталась.

— Ты чего это так перепугался, Вова? Толкаешься, вместо того чтобы просто по мордасам мне влепить! Я же не себя имела в виду, когда говорила, что тебе это с рук не сойдет. Я же эту твою Маньку имела в виду! Ее и только ее, понял? Убьешь ее, и тебе уже никогда не отмазаться. Никогда и ни в жисть! В лучшем случае — пожизненное, в худшем — вышка!

— Зачем мне убивать ее, дура? Может, я люблю ее. — Он уже почти успокоился и говорил теперь только лишь для того, чтобы позлить Валентину. — А Стэлка — это так…

— Что так? — Ноздри у Валентины гневно затрепетали. — Не слишком ли у тебя много этих самых — так?