Дарья Донцова - Бабки царя Соломона

— Глупый поступок, — поморщился Глеб Валерьянович. — Весьма неразумный для взрослой женщины.

— Вряд ли Лену можно считать взрослой, — усмехнулся Роберт. — У жены Захара был менталитет восьмилетки.

— Вовсе нет, — возразила я и рассказала все, что узнала от Майи.

— Бывшая модель, потом дорогая проститутка, которая изо всех сил старалась исполнять роль наивной бескорыстной девушки, потому что хотела жить счастливо и богато, — резюмировал Роберт, когда я закончила. — Да у нее незаурядные актерские способности были, раз обвела всех Гришкиных вокруг пальца!

— Ты увидел одну сторону медали, — возразил Глеб Валерьянович. — Есть вторая: ей удалось выстроить крепкие отношения с мужем.

— Думаю, вначале она была ему благодарна за заботу, внимание, статус жены, обеспеченность, возможность ездить по Европе, — вмешалась я. — А потом, когда получше узнала Захара Назаровича, она нашла в нем много привлекательных черт, и брак по расчету превратился в замужество по любви.

— Так порой случается, — согласился Борцов. — И такие союзы намного крепче и счастливее тех, которые заключались на пике жгучей страсти. Но для нас важно иное. Елена из многодетной семьи, воспитывала своих братьев и сестер, очень любила их, у нее сильно развит материнский инстинкт.

— Который включился при виде Саши, — добавила я. — Гришкина говорила Майе, что ей жаль мальчика, тот живет в обеспеченной семье, но никому не нужен. Поэтому она взяла ребенка под свою опеку. Елена могла выпить мерзкое зелье, чтобы не разочаровать Сашу, поскольку знала: в чашке нет отравы, там противные на вкус, но безобидные составляющие.

— Надо поговорить с Сашей и выяснить, как обстояло дело, — посоветовал Глеб Валерьянович. — Таня, спроси, не бросил ли тот в свой «волшебный» напиток какую-нибудь таблетку. И если да, то где ее взял.

— Непременно, — пообещала я. — Только сначала Ивану расскажу про нашу версию с целебным зельем.

У Роберта звякнул телефон, Троянов посмотрел на экран и встал.

— Лиза в гараже. Что-то привезла, просит к ней спуститься и забрать тяжелую сумку. Тань, не уезжай пока, Кочергина к Алмазе каталась, может, там что-то интересное нарыла.

Я попыталась связаться с боссом, но у него срабатывал автоответчик. Похоже, Иван усердно изображал из себя охотника на энергетических вампиров в фирме Гришкина-старшего, бродил по кабинетам с «измерителем биоэнергии» и болтал с сотрудниками. Глеб Валерьянович тем временем рассматривал содержимое папки, которую я обнаружила в шкафчике Елены.

— Не зря же она все это хранила, — бубнил эксперт. — Газета как-то связана со снимками.

— Я тоже так считаю, — кивнула я. — Но чем может быть интересна фотография обычного московского дома?

— Не новостройка, — уточнил Борцов. — На мой взгляд, здание возведено в начале двадцатого века или чуть позднее.

— На углу видна часть таблички с названием улицы. Жаль только, что его не разобрать, — вздохнула я.

Глеб Валерьянович открыл газету.

— Может, Роберт как-то определит, что это за магистраль. В прессе советских лет меня раздражала конфетно-сиропная информация, хотелось правды. А теперь, когда во всех изданиях одни рассказы о катастрофах, убийствах, обвале валют да повышении цен, я тоскую по «Вечерней Москве», которую читал после работы, сидя в уютном кресле. Ни одной капли негатива, сплошное ликование. И вот интересный момент: я ведь понимал, что в СССР совсем не все леденцово, но ощущение, что я живу в великой стране, присутствовало.

Я направилась к кофемашине.

— Что ж, понятно, пропаганда действовала даже на очень умных людей… Знаете, я уже просмотрела газету и ничего интересного в ней не нашла. Очень надеюсь, что вы или Роберт зацепитесь за какую-то деталь.

— Тань, не пей пока кофе! — зашумела Лиза, входя в комнату. — Давайте-ка распакуем торт и вместе погуляем.

— Купила торт? — удивилась я. — Не ожидала от тебя. Ты же постоянно твердишь: «Пирожные — это яд».

— Вот это громадина! — поразился Глеб Валерьянович, глядя, как Роберт, сопя от напряжения, водружает на стол гигантскую квадратную коробку.

— Люди, вы такого не видели! — захлопала в ладоши Кочергина. — Роб, открывай. Только осторожно, не поломай!

— Ух ты… — восхитился Глеб Валерьянович, когда нашим глазам предстал кондитерский шедевр. — Это же Эрмитаж!

— Искусно сделан, — подхватил Троянов. — Где взяла?

— Тащи тарелки, нож, ложки, — велела Кочергина. — Тань, сделай всем кофе.