Оксана Мелякина - Новый год с летальным исходом

— Ты чего? — знакомым голосом удивилось чудище.

Это была Татьяна Михайловна в костюме Пьеро. Она тоже вспомнила про ключик. Похихикав и прихватив его с собой, мы побежали обратно, чтобы Пьеро успел появиться на сцене вовремя.

Мы успели. Спектакль шел своим чередом. Герои совершали положенные им «подвиги» и настало время выхода Деда Мороза и Снегурочки.

Алевтина Петровна не была бы собой если бы не нашла способ блеснуть вопреки всему. И тут она первая шагнула из-за декораций. Под скандирование зала: «Дед Мороз!» вышел директор «в образе». И тут случилось невероятное! Закрепленный вверху ширмы рулон с полотнищем финальной декорации вдруг оторвался и упал прямо на Деда Мороза. Словно в замедленной съемке я видела, как тяжеленный рулон ударяется о голову чуть отшатнувшегося директора и падает на пол. Шеф сделал шаг или два в сторону и тоже упал. Завизжала Снегурочка. Люди бросились на сцену. У нас в коллективе нет медиков, но тут и не надо разбираться в медицине, чтобы понять, что уже ничего не сделать. Я находилась в состоянии какого-то оцепенения. Будто по радио слышала, как Татьяна Михайловна вызывает скорую помощь, видела неестественно белое лицо Германа, так и оставшегося стоять около ширмы. Не растерялась, похоже, одна Эсмеральда. Она быстро взяла ситуацию в свои руки и командовала:

— Всем вернуться на свои места в зале! Директора не трогать до приезда скорой помощи! Алевтина Петровна спуститесь в зрительный зал и замолчите уже!

В такие моменты люди склонны слушать того, кто ведет себя решительно. Все ушли со сцены и более-менее равномерно распределились по залу.

— Сейчас приедет скорая и полиция. Дальше будем действовать по их указаниям — распорядилась Эсмеральда и присела на корточки рядом с телом директора.

Я медленно подошла к ней. Она встала, очень спокойная и очень бледная, с нелепыми красными кругами на щеках и коричневыми точками, изображавшими веснушки. Мне стало жаль эту женщину. Наверное, директор был её последним шансом устроиться в жизни в соответствии с какими-то её понятиями о том, какое место нужно занимать. В один миг она потеряла всё. В тот момент я понимала, что шеф мертв, но еще не могла скорбеть об этом. Любая смерть наводит ужас. А такая нелепая и неожиданная смерть человека, с которым знакома — тем более. Не знаю, почему, но я чувствовала вину. Мне думалось, что если бы я написала другой сценарий, то рулона с декорациями не было бы, и все бы остались живы. А сейчас этот высокий еще несколько минут назад сильный мужчина лежит на сцене глядя в никуда. У директора были серые глаза, но сейчас из-за расширенных зрачков они казались практически черными.

Удивительно быстро приехали Скорая помощь и полиция. Доктор бессильно развел руками. Они о чем-то поговорили с полицейским экспертом и Скорая уехала. Мужчины с мрачными лицами сфотографировали положение трупа, переписали всех находившихся в зале и, разделив присутствующих на несколько групп, потихоньку начали опрашивать всех на предмет кто и что видел. Минут через двадцать увезли тело. Затем отпустили зрителей по домам. Остались те, кто находился на сцене, следователь и я. Я в момент происшествия находилась в первом ряду зрительного зала, но чувствовала себя причастной, поэтому и осталась. Было еще две причины. Герман. Именно он занимался тем злополучным рулоном. И следователь. Следователь был мне знаком. Я его где-то видела, или когда-то знала. Я не могла вспомнить. У меня бывало подобное в старших классах школы. Весь вечер учишь физику, а на следующий день на контрольной ничего не помнишь, хотя точно уверена, что знаешь. И чем настойчивей пытаешься вспомнить, тем сложнее это сделать. Зато когда стресс отступает появляется недоумение — как это вообще можно было забыть. Я точно как-то была знакома со следователем. Больше чем уверена. Я где-то видела раньше этот взгляд, рассеянный и внимательный одновременно и эту манеру чуть наклонять голову влево слушая собеседника.

— А есть помещение поменьше, чем этот зал, где я смог бы поговорить с каждым из вас? — следователь обратился к Эсмеральде.

— Мой кабинет удобней всего. Если вы дадите нам привести себя в порядок, минут через десять — пятнадцать я угощу вас кофе, и мы побеседуем.

— Спасибо, кофе не требуется. Показывайте, где находится ваш кабинет.

Минут через пятнадцать мы собрались в коридорчике около кабинета главного бухгалтера. Костюмы были сняты, «боевая раскраска» смыта. О трагически завершившемся празднике напоминал только витающий апельсиновый запах.