Наталья Александрова: Осколок Тунгусского метеорита

«Вот странно, – подумала Маша. – В ванной – довольно большое окно, а в жилой комнате – крошечное оконце, как в тюремной камере прямо…»

Во второй, пятиугольной комнате мебели вовсе не имелось, зато имелась красивая печка, облицованная бело-голубыми изразцами в мельницах и парусниках. Кажется, такие печи называли голландскими.

Еще в квартире была кухня – не то чтобы маленькая, но тоже неудобная, узкая. Здесь от старых хозяев остался стол и пара неожиданно красивых и крепких стульев.

– А еще здесь есть холодильник! – с гордостью сообщила Татьяна, которая никак не могла отделаться от риелторской привычки расхваливать жилье.

– Где? – заинтересованно спросила Маша, не увидев на кухне никакого холодильника.

– А вот! – подруга подошла к стене возле окна, открыла неприметную дверцу. За этой дверцей оказался глубокий встроенный шкаф с застеленными бумагой полками.

– Это большая редкость, – сообщила Таня. – Естественный холодильник в стене. Здесь так хитро устроена вентиляция, что в этом шкафу всегда холодно, и можно хранить продукты. До революции во многих домах были такие холодильные шкафы. А ты как думала – где наши прабабки хранили продукты?

Честно говоря, Маша об этом никогда не задумывалась, но наличие в квартире холодильника, пусть и такого странного, ее порадовало – все же будет куда сейчас положить еду. Неизвестно, когда она сможет купить себе настоящий холодильник. Потому что в ее квартире вся кухонная мебель встроенная, просто так ничего не вытащишь.

– А еще тут есть второй вход, – продолжила Танька вываливать сюрпризы старой квартиры.

Она отдернула пеструю занавеску в углу кухни. За ней оказалась дверь, выкрашенная тускло-зеленой масляной краской и запертая на массивную железную щеколду.

– Кажется, эта дверь не открывается, – добавила Танька. – Но со временем, если захочешь…

Она не договорила, и Маша пожала плечами – она не знала, зачем ей может понадобиться второй вход в квартиру.

Вообще, она устала, устала от всего – даже от Таньки с ее безграничным энтузиазмом.

Подруга почувствовала ее настроение и заторопилась:

– Русачок, мне вообще-то пора… слушай, ты точно хочешь здесь остаться? Как-то тут все же неуютно… может, поедешь ко мне, переночуешь? У меня, правда, Вера Ивановна из деревни приехала, Вовкина мамаша, но как-нибудь ты с ней в одной комнате устроишься… она не такая уже вредная, только храпит здорово…

Маша представила, что ей придется ночевать в одной комнате с Таниной свекровью, суровой деревенской теткой, к тому же еще оглушительно храпящей, – и поспешно отказалась, заверила подругу, что хочет побыть одна, в тишине и покое.

Интересно, что Танька со свекровью жила дружно, то есть отправляла к ней дочку на лето со спокойной душой, бабка держала внучку в строгости и приучала к домашнему хозяйству. Девочка, кстати, удалась характером в Таньку – то есть все неприятности воспринимала легко. Приезжая в гости, свекровь начинала мыть и скоблить Танькину квартиру, а если и ворчала, то подруга не обращала на нее внимания.

– Ну, смотри… – Танька с сомнением покачала головой. – Если что – звони…

Маша закрыла за подругой дверь.

На нее обрушилась тишина.

В первый момент она почувствовала удивительную радость: она одна, у нее есть свое собственное, личное пространство, где никто ее не тронет, куда никто не войдет без ее разрешения.

Но уже через несколько минут гулкая тишина пустой квартиры начала давить на нее, как тяжелая каменная плита.

Она разобрала сумку, порадовалась, что сообразила взять сахар и заварку. Посуды на кухне почти не было, кастрюль тоже, видно, счастливый наследник прежней хозяйки выбросил все старое барахло. Зато в углу стоял новенький электрический чайник – небось подарили старушке на Новый год или День Победы. Маша вскипятила чаю, сделала бутерброд. Тут же рядом с ней возник кот, который до этого прятался где-то в темных закоулках квартиры.

Маша дала ему кусок сыра, он его аккуратно и вежливо съел.

– Как же тебя зовут?

Кот посмотрел на нее так выразительно, что Маша ничуть не удивилась бы, если бы он ответил человеческим голосом. Но кот только благодарно мурлыкнул.

Маша достала из сумки простыни и постелила их на старом диване. Хотела положить кое-какие мелочи в прикроватную тумбочку, но ящик тумбочки никак не выдвигался, видно, его заклинило, так что она оставила эти попытки.

Диван был жутко неудобный, из него в самых неожиданных местах вылезали пружины, впиваясь Маше то в бок, то в спину, кроме того, при каждом движении он безбожно скрипел. В дополнение ко всем этим радостям, ближе к полуночи на диван забрался кот. Он устроился у Маши в ногах, свернулся калачиком и заснул.