Андрей Бинев - Завтрак палача

Однако вернемся в те годы.

К нему в Англии подкатил беженец из России, сказочно богатый тип. Этот неутомимый интриган предложил употребить все силы и средства, чтобы тех, кто им намекал уплыть из родины подальше, тоже выставили из России. То есть поменяться с ними местами.

Иван сказал мне, что сначала он тоже очень сильно рассердился, ведь столько риска было на родине, столько крови там утекло, столько денег прошло через его руки, что обидно было до слез все это терять. Поэтому он поначалу и снюхался с тем интриганом.

Кроме того, привычка срывать банк, вопреки правилам и лишь благодаря близости к высшей власти, тут оказалась почти неприличной. Впрочем, и здесь подобное иной раз происходило с местными выскочками и прохиндеями, но рано или поздно другие выскочки и прохиндеи хватали их за задницу и тянули в тюрьму на целую человеческую жизнь, а то и на несколько. Там же, где привык жить и хватать все, что плохо лежит, Иван, тюрьмы можно было избежать. Для этого необходимо было не отступать от двух обязательных условий: делиться (это первое правило), и делиться только с конкретными людьми, надежно держащими политическую власть в своих крепких руках (это — второе условие). Стоило нарушить первое правило, а следом за ним почти автоматически — второе, и вот ты уже в беде.

Когда-то тот властный приятель его сестры сказал Ивану:

— Советский социализм отличался от западного капитализма одним принципиальным условием: у них деньги делали власть, а у нас власть делала деньги. Социализма не стало, мой друг, а принцип сохранился. Не стоит с этим конфликтовать. Себе дороже. Это ведь система, а не просто внутренний договор. Целая система, с которой уже давно согласились все. В том числе западные партнеры. То есть с нами они стараются играть по нашим правилам. Потому любая эмиграция в их сторону — дело ненадежное и всегда временное.

Но Иван это на какое-то время забыл, тем более тот интриган развивал совершенно другую теорию — собственную, лукавую. Впрочем, он всегда был человеком лукавым.

А тут прилетает на помеле из Москвы сестрица Надежда. Свеженькая такая, не тронутая неприятностями, даже наоборот, прямо-таки цветет. Оказывается, ее главный доброжелатель и сердечный друг теперь уже очень комфортно сидит у подножия трона и страстно лобызает главную ручку. Она и говорит братцу своему, дескать, хватит лить слезы и якшаться с разными шутами, особенно с отставными, потому что в жизни еще не все сделано и не все от нее взято.

Стал Иван Голыш задумываться — как тут быть. С одной стороны, Надя клянется, что ее приятель соорудит нашему Ивану крепкую «крышу». У них есть такое выражение. Мы бы сказали не так. Но они говорят только так. А с другой стороны, денег у него полным-полно, на сто жизней хватит, и чего от добра добро искать?

Надя стала нервничать.

— Ты, — говорит, — со мной совсем не считаешься! Я тебе все это устроила, а ты сразу полез со своей признательностью к тому старому уральскому пьянице, который дирижировал иностранным оркестром под хохот всего мира, да еще потом потешал американского президента в Белом доме. Спьяну, как всегда! Теперь вот и у меня будут неприятности, — сказала она. — И у моего друга. А нам они совершенно ни к чему.

Очень кстати в это время в Англии умер скандальный русский парень: то ли его свои отравили, то ли чужие, но парень этот был связан с тем отставным интриганом.

Там вообще-то запутанная история, грязная. О ней много везде писали, говорили, выступали политики, дипломаты, разведчики, прокуроры. Но все это так ничем и не кончилось. И главное, не кончится! Ведь вся цивилизованная история человечества неразрывно связана с жестокими отравлениями и резней во дворцах. Травили и резали царей, королей, принцев, принцесс, их придворных, верных слуг и даже рабов. А кого не успевали отравить или зарезать, вешали, душили, обезглавливали, топили. И ничего, человечество продолжало жить и даже не особенно тужить.

Важно, чтобы это происходило не с тобой, а с кем-нибудь другим, очень далеким. Но когда это вдруг случается с кем-нибудь близким или хотя бы находящимся с тобой в одном пространстве, делается не по себе.

Иван смекнул, что пора выбирать, с кем ты и для чего.

У нас тоже был такой случай. В Нью-Джерси, в психбольнице. Попал туда пожилой химик. Он стал заговариваться, изобретать что-то необычное, ругаться со всеми подряд. Его проверили, и родственники решили, что он болен на всю голову. Отправили в Нью-Джерси, в клинику к моему сумасшедшему родственнику. Так этот химик и там умудрился пробраться в лабораторию и из подручных средств соорудить какое-то химическое оружие. Не знаю, что он там слил одно с другим, но вышло что-то жуткое. В результате отравилось насмерть семь человек, включая одного санитара и одного интерна.