Наталья Александрова - Китайская кукла

– Что вы мне принесли?

– А в чем дело, в чем дело? – затараторила Надежда. – Я же вам русским языком объясняю, что мне пришел счет за тариф «все учтено», который пятьдесят тысяч, а я пользуюсь тарифом «все включено», который сорок тысяч…

– Я здесь вообще не вижу наших счетов! – перебила ее служащая. – Вот это, например, квитанция из химчистки, а это – действительно счет, но за электроэнергию…

– Из химчистки? – удивленно переспросила Надежда и потянулась через стол. – Надо же, а я думала, что ее потеряла! Спасибо вам, женщина, большое спасибо!

– Пожалуйста, – процедила служащая сквозь зубы. – А где же наш счет, по которому у вас претензия?

– А он, наверное, в другой сумке остался, в голубой! Я ведь сегодня хотела выйти в голубых босоножках, а к ним нужна голубая сумка, правда? Вот я и сложила все бумажки в голубую сумку… А потом увидела, что у голубых босоножек ремешок порвался, и пришлось надеть зеленые. А разве можно к зеленым босоножкам взять голубую сумку? Вот вы скажите – разве можно?

– Нельзя… – пробормотала служащая, у которой уже кружилась голова от Надеждиной болтовни.

– Правильно! – обрадовалась Надежда Николаевна. – Никак нельзя! Поэтому я взяла вот эту сумку, зеленую, а бумажки, наверное, не переложила… Так что я к вам в другой раз приду! – С этими словами Надежда сгребла со стола все свои бумажки и с довольным видом покинула отдел претензий.

Служащая вытаращила глаза ей вслед. На странной посетительнице не было вообще никаких босоножек – ни зеленых, ни голубых. На ней были скромные тапочки – светлые, под цвет брюк.

Выйдя из отдела, Надежда повернула налево, но дальше коридор перекрывала временная перегородка, на которой висела табличка: «Проход запрещен. Ремонт».

Надежда Николаевна разочаровано остановилась. Однако отступать перед препятствиями было не в ее правилах, и она пошла вперед, сделав вид, что не заметила строгую табличку. Но тут же наткнулась на мрачного лысого дядечку в аккуратном синем комбинезоне, который распекал за что-то молоденького маляра. Дядечка строго уставился на Надежду и проговорил:

– Женщина, куда вы идете? Вы что – читать не умеете? Здесь же русским языком написано: проход запрещен, а вы идете! А если с вами что случится – кто виноват будет? Васильев будет виноват, поскольку он ответственное лицо! А ему это надо? Нет, ему это не надо! Васильев, между прочим, это я!

– Извините! – пробормотала Надежда и с виноватым видом вернулась за перегородку.

Однако она не собиралась отступать. Оглядевшись по сторонам, Надежда заметила неплотно прикрытую дверь в чулан, где уборщица держала свой инвентарь. Проскользнув туда, она увидела висящий на гвозде синий халат и тут же напялила его на себя (хотя он оказался ей немного маловат). Повязав голову таким же синим платочком и вооружившись красным пластмассовым ведром и шваброй, она смело проследовала за перегородку.

Лысый дядечка Васильев был на прежнем месте. Он снова кого-то распекал, на этот раз, скорее всего, электрика. Увидев Надежду в ее маскировочном обмундировании, Васильев на секунду отвлекся от своего занятия и строго сказал ей:

– Зульфия, сколько тебя можно ждать? Я же тебе велел прибраться в двенадцатой комнате, там уже маляры должны начинать! Ты всех задерживаешь!

– Я вообще-то не Зульфия… – робко проговорила Надежда. – Зульфия сегодня взяла отгул…

– А мне без разницы, – отмахнулся Васильев и вернулся к прерванному занятию.

Надежда прошла мимо него и открыла следующую дверь.

По ее расчетам, из окна именно этой комнаты должен быть виден грифон. Однако здесь полным ходом шел ремонт, причем, судя по всему, на начальной стадии – трое работяг в покрытых цементной пылью комбинезонах ломали стену и разбирали на составные части красивую изразцовую печь.

– Ты куда? – окликнул Надежду один из них, видимо, бригадир. – Убираться еще рано, тут сейчас самая грязь пойдет! Ты сюда часа через два приходи, когда мы демонтаж закончим!

– Ничего не знаю, – огрызнулась Надеждаю – Мне Васильев велел здесь убирать, вот я и пришла…

– Ну, раз Васильев велел, тогда ладно… – равнодушно отозвался бригадир и продолжил свое занятие.

А Надежда через завалы строительного мусора пробралась к окну и выглянула в него.

Это было именно то окно, о котором писала сто лет назад юная девушка Маша писателю Скабичевскому: из окна отлично просматривался каменный грифон на мосту.

«Да, – подумала Надежда, – я нашла Машино окно, а соответственно, и Машину комнату. Однако если я рассчитывала найти здесь ключ к истории с китайскими куклами или хотя бы какой-то маленький фрагмент этой головоломки – мне явно не повезло. Понятно, что самой Маши давным-давно нет на свете, и в этой комнате не осталось никаких ее вещей, никаких следов ее жизни, и саму эту комнату сейчас разрушают равнодушные рабочие…»