Игорь Собецкий - Фишки нА стол !

Ехать на лифте Жбан отказался категорически. Однако его примеру последовали не все. Кулинич и дружинники все же доверились технике времен культа личности, и это стоило им еще одного приключения. Этажом ниже в лифт залез длинноволосый небритый молодой человек с рюкзаком. Безошибочно выбрав Мишу Галкина, растиравшего огромный синяк на скуле, он доверительно обратился к нему:

— Переезжаете, что ли?

— Угу, в новую комнату заселяемся, — отозвался Миша.

— Слушай, сэр, а у вас там нельзя переночевать? Я из Питера приехал тут к пиплам, а их на "Трубе" менты повинтили.

Миша раздумывал недолго.

— Ладно, ночуй. Если хочешь, сможешь задержаться недели на две.

Кулинич тяжко вздохнул и пробурчал:

— Да не стоит, наверное. Там и так сейчас народу полно.

В отличие от дружинников, опер не любил без повода закрывать людей в камеру, ограничиваясь удалением бродяг с территории. Но Галкин был неумолим:

— Для хорошего человека ничего не жалко. Найдем место.

Лифт достиг первого этажа быстро, всего минут на пять отстав от Жбана с компанией. Когда подошли к дверям отделения, хиппи вдруг заволновался:

— Э, нет, там менты, мы туда не пойдем!

— Нет, дорогой, — ласково сказал Галкин, подхватывая хиппи под локоток, именно туда-то мы и пойдем!

— У-у, змеи! — прошипел хиппи, привычно опускаясь на скамейку в обезьяннике.

Шпагин перехватил за рукав уходившего из дежурки Галкина и всучил ему бланк протокола.

— Нет, дорогой, — передразнил он дружинника. — Вот ты сам все и пиши! Для хорошего человека ничего не жалко!

За поздним временем все столы в ленинской комнате и тем более диван-люкс были уже заняты. На ночлег располагались в служебном кабинете Шпагина. Хозяин помещения удобно устроился на столе, подложив под голову телефон. На долю опера достались три стула, поверх которых он бросил шинель и чье-то теплое пальто. Несмотря на удобство, сон не шел.

— Ну и в дерьмо мы сегодня вляпались, — начал беседу Кулинич. — Мало того, что по горячим следам не раскрылось, так еще и с политикой попутались. Теперь жди "накачки" с верху.

— Да уж, — охотно поддержал Шпагин беседу. — По убийствам прокуратура должна работать, а тут, чувствую, на нас все повесят. Да и группу нам прислали — не бей лежачего.

Перемыв косточки всем членам сборной Главка, коллеги перешли к обсуждению перспектив дела.

— Как ты думаешь, его по спекулянтским делам замочили, али любовницу с кем не поделил?

— Ну-у-у… Трудно сказать… Может и так. А может, и с абитурой что связано. Слышал, что кавказец показал? Если Фотиев такого "джигита" на две штуки кинул, то вполне мог и кого-то из серьезных ребят обуть тем же способом.

— Да, деятельный сукин сын, — подытожил Кулинич. — Удивительно, что его раньше не пришили. Теперь гадай, кто из его "друзей" первым успел.

— Да, — согласился участковый, — если по горячим ничего не нарыли, теперь повиснет оно у нас как хрен на люстре. Гы-гы.

Безрадостное предсказание как бы провисело в застоявшемся воздухе кабинета до утра — именно такое чувство появилось у Кулинича, когда он утром открыл глаза.

Когда ясный сентябрьский рассвет только позолотил звезду на шпиле высотного здания, а барометр на северной башенке Университета показал пятнадцать микрорентген выше нуля, Шпагина разбудил раздавшийся у него из-под уха телефонный звонок. Подбородком нажав кнопку на телефоне, участковый пробормотал:

— Шпагин слушает!

— Скорее приходите, тут такое творится! — прорыдал в трубку истеричный женский голос, — на вас последняя надежда!

— Что у вас там случилось? — прохрипел участковый, спуская ноги на пол, опять труп?

— Какой труп?! Если вы сейчас не придете, на соседей протечет! И умыться невозможно!

По необъяснимой причине половина звонков дежурному слесарю попадала в кабинет участковых.

Злобно ткнув в кнопку отключения, Шпагин окончательно слез на пол и, натягивая ботинки, пробурчал продравшему глаза Кулиничу:

— Умыться им, видите ли, невозможно! Тут живешь сутками в кабинете — хоть языком умывайся!

— Чего? — Кулинич еще не проснулся окончательно.

— Вставать пора, — терпеливо пояснил участковый. Он с некоторых пор не выносил, когда кто-то спал в кабинете дольше положенного срока. Это началось после давнишнего случая. Рано утром Шпагин привел в свой кабинет задержанного и был немало смущен представившейся картиной: его напарник развалился на рабочем столе среди немытых стаканов, обратив к вошедшим не самую привлекательную часть своего тела. Не в силах вынести это зрелище в присутствии посторонних, Шпагин тогда, мягко выражаясь, разнервничался. С тех пор он безжалостно будил коллег ни свет ни заря.