Светлана Успенская - Черный фотограф

Колян оглядел пленника с ног до головы и даже обошел его вокруг, потом забрал фотоаппарат и диктофон, повертел их в руках и небрежно бросил на подоконник.

— Ну ладно, потом я с ним поговорю, есть дела поважнее. Пусть пока посидит.

Пленника опять втолкнули в подвал.

Застигнутый на месте преступления фотограф уже придумал, кем он себя назовет, когда дело дойдет до детальных расспросов. Сознаться в том, что его навели на «казанцев» их злейшие враги, «орешки», было равносильно тому, чтобы собственными руками подписать себе смертный приговор. Только один был выход у пленника — отбрехиваться изо всех сил. Вскоре его опять привели пред ясные очи Коляна.

— Ну и откуда ты взялся? — с любопытством спросил шеф «казанцев». — Квадрат, давай-ка пощупай его.

Из карманов вытащили все, что там валялось. Пленки, коробки от пленок, мелкие деньги, бумажки — все повалилось на стол.

Колян вертел в руках красную корочку с тиснением.

— Забавно, — с иронией сказал он. — Штатный фотокорреспондент. Газета «Металлист». Где ты эту ксиву откопал, сам, что ли, нарисовал?

— Я действительно фотокор. Можете позвонить в газету и узнать, — хмуро оправдывался Леня, переминаясь с ноги на ногу. Его легенда здесь не проходила, но он решил держаться ее до конца и на все вопросы бандитов отвечать, что всего лишь снимал репортаж для своей газеты о рэкете в мелком бизнесе.

— Да у тебя рожа ментовская! — со злостью сказал Колян. Он подошел к пленнику и вдруг с размаху ударил его по скуле. Голова мотнулась вправо и безжизненно упала на грудь. — Я ментов за версту чую. Ну-ка давай колись, откуда ты?

— Там все написано, — упрямо повторял Леня. — Снимал репортаж для газеты, про рэкет.

— Ах, рэ-экет… — протянул Колян и, размахнувшись получше, двинул кулаком в живот. Леня охнул и согнулся пополам.

После этого его били уже трое. Как только уставал бить Колян, принимался за работу Квадрат, а потом и третий приходил им на помощь. Затем все начиналось сначала. Соколовский решил не сопротивляться — это только еще больше разозлит бандитов и продлит его агонию. На все попытки выяснить, кто он, перемежавшиеся ударами, пленник отвечал однообразно, все той же заготовленной фразой, и это придавало еще больше пыла мордоворотам.

«Только бы по голове не били», — думал Леня. Он понимал, что один чувствительный удар — и он может остаться идиотом на всю жизнь, если, конечно, останется жив.

Вскоре комната и лица бандитов заволоклись розовой пеленой, он перестал отвечать на вопросы и, медленно оседая под ударами на пол, потерял сознание.

— Не-е, очухается, — прозвучал чей-то уверенный голос, и Леня почувствовал, что потоки воды заструились по его лицу. Он со стоном попробовал перевернуться на бок, так ему было бы легче, но чьи-то руки небрежно подняли его и бросили на стул.

— Ну что, понравилась тебе процедура? — ухмыльнулся Колян. — Повторим еще раз?

Вместо ответа раздался невнятный стон. Пленнику уже было все равно, все чувства у него были отбиты и силы для сопротивления давно закончились. Он не соображал, что надо говорить, а что не надо, ему только хотелось, чтобы от него поскорее отстали и больше не трогали.

— Говорить будешь?

Кивком головы Леня дал понять, что говорить согласен, но только не может это сделать. Весь рот у него был разбит, несколько зубов выбиты, на их месте язык нащупывал пустоту.

— Ну ладно, пусть пока оклемается, — сказал Колян. — Отведите его в КПЗ.

Подвал они называли КПЗ. Пока полоска света из двери указывала, куда идти, Леня добрел до трубы и бухнулся на нее. Посидев немного, он решил умыться. Кажется, вчера здесь были лужи. Кряхтя, он с трудом опустился на корточки и вытянул руки. Руки наткнулись на что-то мягкое, живое — это были крысы, они сбежались, почуяв запах свежей крови. Растолкав суетящихся грызунов, Леня опустил руки в лужу. Вода была теплой и противной. Но хорошо, что хоть такая есть. Он смыл с лица кровь и принялся обдумывать свое положение.

Голова гудела. Видно, все-таки хорошо по ней стукнули. Ну ладно, он пока дураком, кажется, не стал — и на том спасибо. Какой же сегодня день? Четвертый из недели, назначенной для выполнения задания. Осталось три дня. Все, ему не выбраться отсюда. А если и выберется, то и дикто фон, и фотоаппарат останутся у Коляна — значит, ему все равно не жить на этом свете. Леня застонал от безысходных мыслей и от безвыходного положения.

Что он может сделать? Он может попытаться уговорить Коляна, чтобы его отпустили. А за свободу им можно предложить компромат на их заклятых врагов — «орешков». Они ведь не знают о том, какая каша уже заварилась вокруг этих документов, — возможно, и клюнут. Может, пообещать что-нибудь еще выяснить для них?..