Уже две минуты.
Потом три.
И вот тогда Джонатан Пауэлл закричал от страха.
***
— Я могу поговорить с ним? — поинтересовался Обри Норденскольд.
— Именно этого он и требует, майор. — Врач даже не улыбнулся. — Вначале он не желал видеть никого, кроме адмирала, но потом согласился на его адъютанта.
— В каком он состоянии? — чуть суше, чем следовало, спросил Обри.
Врач покосился на него как-то странно.
— Мертв, — ответил он. Обри помедлил немного.
— Это шутка? — полюбопытствовал он, всем видом давая понять, что если так, то его собеседнику лучше сразу подать рапорт об увольнении.
Врач покачал головой.
— Нет.
— Тогда как понимать ваши слова?
— Хотел бы я знать и сам. — Врач потер виски, словно его мучила головная боль. — По всем показателям он покойник. Причем несвежий. Сердце его практически не бьется. ЭКГ выдает подпись нашего бухгалтера. Дыхание нерегулярно — собственно, он дышит, только чтобы набрать воздуху для разговора. На теле видны слабые тени трупных пятен, и началось разложение. Из груди торчит кинжал, черт его дери! Пробивший, кстати, левый желудочек, что по всем канонам приводит к смерти в течение минуты. При этом сознание полностью сохранено. Иногда мне, правда, кажется, что пациент бредит, но, если бы мне кто-то описал ту картину, что я вижу перед собой, я бы накачал его промазином, так что мое мнение ничего не доказывает…
Некоторое время майор Норденскольд молча глядел на врача. Он не верил в неупокоенных мертвецов. Но сейчас не поверить в эту муру а-ля Стивен Кинг — значило признать, что строжайший тройной контроль безопасности позволил протащить через портал костоправа-придурка, нарисовавшего свой диплом гуашью на оберточной бумаге и не способного отличить матку от папки.
— Пойдемте со мной, — приказал он. — Вы говорили, что он очень измучен?
— Когда он вышел к воротам, его ноги были стерты до мяса, — сознался врач.
— Тогда не буду долго его пытать, — заметил майор. — Но генерал требует узнать, как погибло отделение… Пауэлла.
Он хотел сказать "отделение Клелайна", но осекся. Ясно было, что сержант уже никогда и никем не будет командовать.
— Заходите. — Врач распахнул дверь госпитального барака. Госпиталь был почти пуст — до сих пор единственными его пациентами были жертвы неумелого обращения со строительным инвентарем. У выгороженного пластиковыми полотнищами закутка стояли, цепляясь за свои винтовки, двое нервных морпехов.
— Он агрессивен? — несколько недоуменным полушепотом спросил Норденскольд. Врач покачал головой.
— Нам пришлось привязать его к койке, — пояснил он, — но только потому, что он все время порывался встать и идти.
— Куда?
— Искать адмирала. — Врач снова потер виски. — У меня сложилось ощущение, что ему промыли мозги… но едва ли это возможно. Такие вещи делаются, знаете? — гипноз, наркотики, болевое воздействие. Туземцы могли бы дойти до этого своим умом, у примитивных народов наблюдаются порой впечатляющие достижения… но нет.
— Почему? — Майор Норденскольд постарался, чтобы голос ею не выдал внутренней дрожью. Больше всего он боялся показаться трусом.
— На промывку мозгов уходят в лучшем случае дни, — объяснил врач. — Реально — недели. А капрал Пауэлл отсутствовал три дня. Притом что большую часть времени у него должна была отнять дорога. Не забудьте, он шел пешком.
Обри Норденскольд молча кивнул. От места аварии "Си Найта" до базы по прямой было миль двадцать. Но это по прямой, а бредущему через лес капралу пришлось, видимо, форсировать реку и обходить не один овраг и бурелом; когда местные "секвойи" — имя уже прижилось — падали, перебраться через ствол было невозможно без альпинистского снаряжения. Просто чудо, что Пауэлл вообще добрался.
— А это точно он? — спросил Обри вслух, пораженный внезапной мыслью.
— Капрал Пауэлл? — догадался врач. — Он. Все сходится… пломбы, шрамы… группа крови не определяется, но это меня уже не удивляет… только…
— Что?
— Перелом, — коротко ответил врач. — Снимок в икс-лучах показал костную мозоль от перелома голени. Раньше ее не было.
Норденскольд покачал головой. Ситуация нравилась ему все меньше и меньше.
Он с самого начала опасался чего-то в этом роде. Не от осторожности — просто родители, пытаясь отбить у сына блажь служить отечеству, дали ему очень хорошее образование. Побочным продуктом последнего была привычка осмысливать происходящее, вместо того чтобы тупо исполнять приказы в порядке поступления.
Читать дальше