Олег Волынец - Серебро и свинец, иной вариант

— Нечисто тут дело, — упрямо возразил воевода. — Ох как нечисто! Видел я этого ши — в него плюнуть стыдно! Как могли эдакие… — он поискал достаточно обидное слово, не нашел, хекнул в сердцах и продолжил: — положить едва ли не треть моих воинов? Даже и со своими свинцовыми пульками — для чего ж нам чародеи приданы?

— Возможно, — подал голос Терован, в последние годы взявший за привычку присутствовать при всяких беседах отца с доверенными советниками, но вмешивавшийся редко, — здесь нам сумеет помочь коун Паратакс. Он ведь входил в рассудок пленника по просьбе койны Моренис. — Наследник владетеля почтительно склонил голову перед провидцем. — И, верно, не упустил случая извлечь оттуда что-нибудь полезное нам.

— Совершенно верно, коун Терован, — так же вежливо отозвался немолодой чародей. — Но если речь идет о том, почему боец-ши столь жалок в сравнении с дружинниками Бхаалейна, — боюсь, ответ лежит на поверхности… и коуну Тауториксу очень не понравится.

Паратакс прикрыл веки — так поступало большинство провидцев, когда им приходилось передавать или читать мысленные образы, и перед внутренним взором собравшихся проявились картины, почерпнутые из памяти Толи Громова — построение… развод караула… парад… парад на Красной площади по телевизору… снова построение… "Рр-няйсь! смир-рна!"… на грудь четвертого… строем… шагом… левой… правой…

— Да это не люди, — невольно прошептал Лоргас, — это мураши какие-то!

Провидец прервал свое сосредоточение.

— Воистину так, — ответил он. — Каждый из них в отдельности — ничто по сравнению с нашими бойцами. Но громобойное оружие придает им силу чародея средней руки… и их очень много. Очень. Еще вот что очень плохо. Это были даже не их дружинники, а подмастерья. В их стране есть обычай всех юнцов учить воевать, заставляя два года служить в дружине и обучаться ратному делу. Потом всех кроме самых умелых отплавляют обратно домой, а самые умелые становятся настоящими дружинниками. Когда врагов мало, то воюют подмастерья под командованием настоящих дружинников. Вы видели в деле этих дружинников в лагере беззаконников. — при этих словах Тауторикс поежился, вспоминая ранение. — Но когда наступает большая война или большая тренировка, то собирают крестьян и ремесленников в большое войско. Очень большое.

Владетель, ужаснувшись, обвел тяжелым взглядом всех собравшихся за столом в больших палатах кирна.

— Их очень много, — повторил он. — И на каждого убитого нами они могут привести через стоячие камни десять или сто таких же. Поэтому я не рвусь в бой. Я предпочту решить дело миром… по крайней мере, сейчас.

Терован посмотрел в глаза отцу.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо промолвил владетель. — Но я не призову на помощь императора, если только существование Бхаалейна не будет поставлено под угрозу. Возможно, я трусливый старик, — по лицам советников пробежали рябью усмешки, — но лучше будет нам самим договориться с демонами.

— Я не вижу в этом бесчестья, — сказал Лоргас. — Даже худой мир лучше доброй войны.

Тауторикс прорычал что-то еле слышно, но спорить не осмелился.

— Оскорбление, нанесенное имени Бхаалейна, смыто кровью, — успокоительным тоном проговорил владетель. — Полагаю, что, когда недоразумение будет разрешено, ши продолжат переговоры с нами.

— Чтобы потом снова ударить нам в спину, — буркнул воевода.

— Если бы они хотели уничтожить нас, — сухо отмолвил владетель, — им достаточно было обрушить на нас свое войско. Они смели бы нас числом.

— Вдобавок они мало ценят жизни своих… солдат, — добавил Паратакс и перевел: — Бойцов-мурашей. Это я тоже почерпнул из памяти нашего пленника… Во время последней войны они почитали за героев тех, кто, не сдавался в плен по доброй воле, убивал себя.

Эвейнцы в ужасе переглянулись.

— Что за безумие ими владеет? — вопросил Лоргас, не обращаясь ни к кому в отдельности.

— Странное и заразное, — ответил провидец с некоторым самодовольством. — Их с детства учат не верить ничему, кроме того, что говорят определенные люди. А те, конечно, воспитывают в них слепое повиновение, хитро скрытое под видом свободы, да вдобавок понукают распространить этот порядок до края света и дальше. Оно порождено ужасом перед властью владетелей и купцов, и суть его в равенстве всех людей в своих правах, а потому не должно быть владетелей, как вы, не должно быть купцов, а волшебники должны быть наравне с ремесленниками.