Лариса Светличная - Вампиров не бывает

— Людмила, здравствуйте. Можно войти?

— Извините, поздно уже.

— Я ненадолго.

— Хорошо, заходите, пожалуйста.

Надеюсь, машину до завтра не угонят. Я ее очень аккуратно припарковала, арбалет на пол положила, двери закрыла, на сигнализацию поставила, и ключи унесла с собой.

Кошка, как только я вошла домой, подбежала было ко мне, задрав хвост, но вдруг передумала и шмыгнула в открытую форточку. Глория вошла следом, огляделась с большим интересом. Кажется, одобрила обстановку. Да, и мне тоже нравится.

— Что будете пить? Кофе хотите? Чай? — вежливо спросила я.

Глория улыбалась, глядя на меня.

— Пить? Обязательно буду, но чуть позже, — внимательно глядя мне в глаза, сказала она.

— Как дела у Елизаветы? Она вас прислала?

— Да, она.

— Так как ее дела? Теперь она получила заветную должность? И имущество тоже полностью ее?

— Ты о чем?

— Ой, да ладно. Вы же знаете о чем, — отмахнулась я, соображая, успею ли не только помокнуть в ванне, но и выспаться, все-таки на работу надо сходить, хоть и не с утра.

— Я знаю. Но откуда знаешь ты?

— Елизавета говорила по телефону, а я спросила, кто умер. Вот и все.

— И сразу догадалась, кто?

— Ну да. Борис, больше некому. Ее муж. Мои соболезнования, — пожала я плечами.

— Похороны в пятницу, — как-то растерянно сказала Глория. — Сегодня уже все приготовили на кладбище и зал тоже…

Зал не видела, а вот подготовку на кладбище застала. Если это то самое кладбище. Своеобразная подготовка к похоронам у людей. Ну, традиции, наверное.

— Он умер во вторник, да? — производя в уме подсчеты, сказала я. — В ночь с понедельника на вторник? А Елизавете об этом сказали только в среду? Почему?

— Ты ведь догадалась, что они не общались. У них всегда были сложные взаимоотношения, — подтвердила гостья.

— Она его винила в чем-то? В том, что она не так молода, как ей хотелось бы? А он-то здесь причем? — полюбопытствовала я. Вообще-то спать хотелось, а не гостей развлекать.

— Они просто поздно встретились. Судьба. Если бы встретились, когда Елизавете было двадцать лет, а не тридцать семь, все могло бы сложиться по-другому.

Тридцать семь, значит? А мне сказала, что тридцать пять. И мне совсем без разницы, как могли бы сложиться чьи-то семейные отношения.

— Но ведь Бориса все устраивало в жене, что же ей-то не жилось спокойно? — все-таки поинтересовалась я после паузы.

— Она очень переживает, что все могло быть иначе, но не стало.

— И винила в этом Бориса?

— Не сразу, но да, стала винить, когда поняла, что…

— Что поняла?

— Ничего, это я оговорилась. Да, мне уже скоро пора, надо вернуться до рассвета.

— Да, потом на дорогах будут пробки, — кивнула я. Если она на машине, то утром на дорогах встанет вся Москва.

— Ты предлагала выпить? — Глория с какой-то снисходительно-внимательной улыбкой мгновенно пересела ко мне на диван, провела рукой по моей шее, отводя в сторону волосы.

А шея-то немытая, и волосы грязные. Так я ж полночи по кладбищу шарилась! Помою, когда она уйдет. А то прямо как мама: мой руки, мой шею, причеши волосы. Налить ей, что ли чаю? Вид у бедняжки какой-то голодный. А то меня съест. Шутка.

— Ты попросила голову вампира, правда, Людмила? — приблизив лицо ко мне, зло сказала Глория.

Да, и физиономия у меня тоже грязная, вот так. И пора бы уже всем забыть эту глупую шутку. Ей, наверно, Елизавета рассказала, она была в ресторане, могла услышать, или ей кто-то донес.

— Нельзя тревожить вампиров! — гостья схватила меня за волосы на затылке.

Конечно, нельзя, их же не бывает. Зато дураков и маньяков по Москве бродит полно. И у меня на диване сейчас сидит какая-то ненормальная.

— Глория, последний вопрос, — сдерживаясь, чтобы не ткнуть ей двумя пальцами в глаза, спокойно сказала я, подняв руку. — Вот этот перстень-печатка как-то повлияет на получение Елизаветой вакантной высокой должности?

Перстень золотой вязью огибал палец, я этот перстень почти отмыла. Времени на это потребовалось много, мыла тоже, и сложно мыть кольцо, не снимая его с руки, но я справилась. Перстень сначала оказался мне сильно велик, но потом я как-то к нему притерпелась, или пальцы вдруг отекли. Сейчас был почти впору. Не мешался, ни за что не цеплялся, и вообще вел себя тихо, скромно и незаметно. Я его уже не замечала. Иногда, правда, возникало желание поцарапать палец, но это, скорее всего, оттого что пришлось кровью печати ставить. Пройдет.

Глория отцепилась от меня и склонилась над кольцом. Я другой рукой взяла со столика кружку с горячим кофе. Если она попробует отнять мой перстень, плесну ей в лицо кипяточка, выскочу на лестничную площадку и заору. У нас соседи сердобольные, спят чутко, и меня спасут.