Алексей Макеев - Убийца прячется во мне

— А с братом вы успели договориться?

— Нет. Дело в том, что по телефону он с ходу предложил мне всего четыреста тысяч долларов.

— Но это хорошие деньги.

— Сами по себе, безусловно, однако все познается в сравнении. Я, уважаемый Иван Макарович, не спец по недвижимости, но в Интернете в наши дни можно найти все, что угодно. Я поискала, справки навела и узнала, что нормальная цена такой квартиры — не менее миллиона, а то и побольше, если не спешить с продажей. При встрече, когда Леня начал меня уговаривать, я ему сказала, что не вижу оснований терять ради него сто тысяч. А когда он осмелился заявить, что ради брата можно и на жертвы пойти, пришлось кое-что объяснить и кое о чем напомнить.

Если даже я получу полмиллиона и положу в банк на самых выгодных условиях, то проценты по вкладу будут меньше того, что я сейчас получаю за аренду. То есть, соглашаясь на продажу квартиры, я уже несу некоторые убытки — вполне, на мой взгляд, достаточно для выражения родственных чувств к сводному брату, который за восемь лет позвонил мне всего-то пару раз. Но на такие жертвы я еще готова пойти, а вот терять сотню тысяч… Извините, я не настолько богата.

Кроме того, есть и другие варианты, например, кредит. Под залог квартиры Леня вполне мог взять кредит, расплатиться и спокойно, без спешки продавать квартиру. Даже при самом грабительском проценте заплатил бы он не больше сотни, то есть получил бы на руки те же четыреста тысяч. Но вариант с кредитом он отчего-то отверг, из чего я сделала вывод, что милый братец решил нажиться за мой счет. А потому, когда он стал настаивать, я напомнила, что восемь лет назад он не постеснялся содрать с меня отступного за квартиру моего отца, к которой не имел никакого отношения.

По Лениному лицу было видно, что о том постыдном эпизоде он совершенно забыл, психика моего милого братца была устроена довольно удобно: он благополучно забывал неприглядные эпизоды своей биографии. Не делал вид, а именно забывал, вот и о том, что за мой счет он уже разок поживился, тоже забыл. Но в подсознании, видимо, отложилось, что дуру Эльзу можно при случае пощипать.

Я и напомнила ту давнюю историю, не посмотрев, что разговор происходит в Катином присутствии, что было ему особенно неприятно. Ленечка расшумелся, стал кричать, что я никудышная сестра. Потом взглянул на Катю, насупился и пробормотал, что у тебя, мол, Эльза, настроение с дороги плохое, отдохни, а разговор после дня рождения продолжим. Только никакого «после» у него уже не было. Вот такой у меня мотив.

— Не самый убедительный, должен признать, но достаточный для того, чтобы обратить внимание. Я бы на месте следователя обязательно обратил бы.

— Он так и сделал. Как узнал, живо подписку о невыезде оформил. А в подозреваемые я попала благодаря невестушке. Эта Катя только на вид дура дурой: невозмутимая, взгляд ясный и совершено пустой, как у младенца. Она при нашей беседе с братом присутствовала, что-то вязала, сидя в сторонке, и даже головы не подняла, когда Леня расшумелся, я на нее и внимания не обращала.

Только теперь я думаю, что Катя не так уж проста, а внешность тупой коровы — не более чем маска. Я пару раз ловила ее острый взгляд, который настолько контрастировал с обычным безмятежным видом, что я решила — померещилось. Увы! Катя очень точно описала наш с Леней конфликт, искусно сместив акценты, да так ловко. Я читала ее показания и должна признать, это показания очень умного человека. Почти ложь, но именно такая, что не поймать. Мы спорили, она сказала — ругались до крика. И что толку доказывать, что я-то была спокойна, а кричал только Леня. Крик был, соседи его слышали, и точка.

— Чем же вы так невестке насолили?

— Понятия не имею, мы до моего приезда даже знакомы не были. Может быть, ей приятнее думать, что убийца — человек посторонний, не их круга. Я ведь для них и есть посторонняя. А может, дело в другом. Попытка «нагреть» сестру на сотню тысяч может, объективно рассуждая, рассматриваться как повод для убийства. Только, если бы я не хотела квартиру продавать, мне достаточно было просто не прилетать, без моего согласия Леня ничего сделать не смог бы. Материальной выгоды от его смерти я не получаю, все достанется жене, в том числе доли и в бизнесе, и в квартире. Чем не мотив?

Так что, прочтя Катины показания, я в долгу не осталась и изложила следователю свои соображения. Он выслушал очень внимательно, занес в протокол и даже поблагодарил. Потом уже я подумала, что, видимо, метод у него такой: столкнуть лбами подозреваемых, чтобы они друг на друга наговаривали. С виду этот следователь, Роман Антонович, простак, толстячок с добродушным круглым лицом, но далеко не прост.