Irene - Умри красиво

Вещей было мало, везде царила почти идеальная чистота — даже ряд начищенной до блеска обуви стоял ровно, будто выстроенный под линейку. На кухне тихо журчало оставшееся с незапамятных времен радио с одним доступным каналом, иногда падали капли воды с крана. Ничего странного — узкая, довольно уютная комнатка, старенький кухонный гарнитур и газовая плита. Скорее всего, тут нет ничего интересного, поэтому я отложила ее осмотр на потом.

В гостиной, на первый взгляд, тоже не было ничего странного и царила такая же чистота и порядок. Я натянула Наташины перчатки и начала раскрывать дверцы шкафов, быстро просматривая содержимое — одежда, книги, какое-то свернутое в трубочку рукоделие с торчащими спицами. Под столом было несколько коробок: две пустые, и одна — с пылесосом. В диване и двух маленьких тумбочках тоже не нашлось ничего интересного. Все это начинало тревожить. Если мои усилия — зря, и я не найду ничего, что подтверждало бы мои слова и догадки, убедить кого бы то ни было — хоть Воробьева, хоть Кирилла — будет очень сложно!

Я заглянула в спальню. Из-за плотно задвинутых темно-синих штор атмосфера тут оказалась поистине гнетущей. Впрочем, и здесь на меня не выпала мумия какой-нибудь жертвы, да и стены вовсе не были изрисованы перевернутыми пентаграммами и не заляпаны кровью. Я нервно усмехнулась. Боже мой, неужели все впустую?! Осмотревшись — письменный стол с компьютером, небольшой секретер, комод, широкая кровать, прикроватная тумбочка, — я стала методично исследовать содержимое ящиков. Какие-то старые пожелтевшие письма, маленький медальончик в виде ключика с рубином на краю зеркала, чистое белье, флакончики с духами… Да моя спальня и то выглядела подозрительней! Странность была пока одна: как только я решила включить компьютер, он потребовал пароль. Скажите на милость, кто ставит пароль на стационарный комп, если живет один?!

В этот момент в стеклянной дверце секретера мелькнула тень. Я вздрогнула, сердце подскочило и сжалось в твердый каменный кулачок, тут же обвалившийся куда-то вниз. Ох… это просто сквозняк из открытой форточки тронул занавеску…

Заглянув под кровать, я совсем разочаровалась. Там не было даже пыли. Тяжело вздохнув, уже собралась выходить из квартиры, как вдруг остановилась. Визуально комната была похожа на маленький квадрат, но если смотреть со стороны зала, становилось ясно, что в ней должен быть маленький выступ — вроде кладовки. Да, точно, в старых советских «хрущевках» в каждой квартире зачем-то заранее предусматривалась кладовка — у меня дома она была в коридоре, в нашей с Кириллом квартире — в гостиной, а Елене Владимировне она досталась… именно в спальне! И за этой занавеской, которую качнул ветерок, как раз и должны были быть ее двери!

Дрожащей рукой я отодвинула кусок ткани и попробовала отрыть дверцу. Заперто.

Я достала из волос тонкую заколку и попыталась поковырять ею в замке. Да уж, «медвежатник» из меня никудышний! Ключ… Где же…

Медленно повернулась. Он висел как и прежде, на самом видном месте, а ведь сперва я приняла его за медальон! Схватив ключик так быстро, что чуть не опрокинула на пол саму раму с зеркалом, я повернула его в замке и рванула на себя дверцу.

Лучше бы я этого не делала.

Первое, что сразу же бросилось в глаза — это фотографии. Их было так много, что буквально зарябило в глазах. Вся кладовка снизу доверху была залеплена изображениями одного и того же парня, но на большинстве фоток у него были выколоты глаза. Все равно, я и так мгновенно поняла, чем именно Кирилл привлек внимание Елены. Парень, особенно когда улыбался, по-особому растягивая губы, был почти точной его копией, разве что немного худее и уже в плечах. Фотографий — старых, черно-белых и цветных, — здесь насчитывалось не меньше сотни. Прищурилась, рассматривая их, как вдруг взгляд мой упал на верхнюю часть задней стенки, и я в ужасе отшатнулась.

А это уже не тот странный парень.

Это был Стас.

И сидел он, в залитой темно-бордовой кровью белоснежной рубашке, как раз в той позе, в какой его нашла Кристина.

Бывают такие моменты, когда ты просто роешь носом землю в поисках правды, но потом, на деле, оказываешься совершенно не готов с ней встретиться. Я почувствовала резкую волну тошноты и прожогом бросилась в туалет. Немного отдышавшись, я наклонилась над умывальником и прополоскала рот. Я даже сама удивилась своему спокойствию. Находиться здесь было уже даже не страшно, я вообще перестала чувствовать реальность происходящего. Смахнув слезы и вернувшись к кладовке, начала разбирать другие вещи. В самом низу, под грудой каких-то тряпок, меня ждала та самая сумка, по бокам которой висели по четыре кожаных ремешка с заклепками. Верней, четыре их было с одной стороны — справа чего-то явно не хватало, и об отсутствии пояска красноречиво свидетельствовал вырванный кусочек кожи. Вот как, ведь никогда не верила этим дурацким зарубежным триллерам, но тех самых «доказательств», которые я так отчаянно искала, здесь было больше, чем предостаточно — хватило бы на десять судов и на двадцать маньяков. Следующее, что я обнаружила, была маленькая железная ручка, заботливо укутанная в красную ткань. Несмотря на то, что ее явно вымыли, под защелкой до сих пор угадывались следы чего-то темно-коричневого. Просунув руку дальше, под самой стенкой я нащупала старый блокнот. Поначалу, разрисованные теми же странными цветами-фракталами, здесь шли вполне безобидные записи и любовные стихи, все — с одинаковым посвящением: «Тебе», но чем дальше, тем агрессивнее они становились. Последние несколько страниц были сплошь усеяны одним и тем же словом: «НЕНАВИЖУ». Внезапно на пол выпал сложенный пополам листок, в котором покоилась новая фотография, места которой на стенке уже просто не нашлось.