Росс Макдональд - Свидание в морге

— Я не вижу здесь ничего, что бы имело отношение ко мне.

— Я тоже.

— Но вы, наверное, явились сюда не для того, чтобы узнать мнение Ларри?

— Не только для этого.

— В таком случае давайте прежде всего покончим с вопросом о смерти Абеля. Я думала об этом весь вечер и всю ночь и полагаю, что лучше всего сказать вам правду.

Зейфель, стоявший перед ней, всем своим видом демонстрировал готовность защитить ее.

— Ни слова, Эллен! Безрассудно делать необоснованные заявления в таком состоянии, в каком вы сейчас находитесь.

Эллен даже не взглянула на него.

— Это вернет мне самоуважение, — по-прежнему спокойно сказала она. — К тому же у меня нет ни сил, ни мужества для того, чтобы играть роль неутешной вдовы.

Она проговорила это так холодно и значительно, что мне стало не по себе.

— Не лучше ли нам сесть? — предложил я.

— Ах, простите! Вы, наверно, страшно устали, мистер Кросс. Форест рассказывал мне, сколько вы сделали за прошедший день, и я всю жизнь буду считать себя вашей должницей.

Оставьте это, миссис Джонсон. Пока Джемми не найден, можно считать, что я не сделал ничего.

— Я придерживаюсь другого мнения… — на ее глазах появились слезы. — Садитесь же…

Она усадила меня на диван, занимавший почти всю стену гостиной. На камине горели египетские свечи, распространяя аромат, напоминавший аптечный. Эта погруженная в полумрак комната производила какое-то грустное, угнетающее впечатление.

— Что я могу предложить вам, мистер Кросс? Ларри с удовольствием приготовит вам что-нибудь выпить… Не так ли, Ларри?

— Конечно, — холодно ответил тот.

— Очень вам благодарен, но лучше не надо. Я так устал, что один стаканчик может свалить меня с ног.

— В таком случае, Ларри, позаботьтесь о себе, — сказала Эллеи.

Он вышел из комнаты. Она осталась сидеть на диване, скрестив ноги.

— Было время, когда я очень любила Ларри, — заговорила Эллен. — Но теперь он действует мне на нервы. Сегодня вечером он перешел все границы. Подумайте, у него хватило наглости просить моей руки! Он уговаривал меня немедленно удрать и как можно скорее обвенчаться! Воображаете?

— Да.

— Мне надо было выставить его за дверь.

— Почему же вы этого не сделали?

— Я боялась остаться одна.

— У вас нет ни родных, ни друзей?

— Никого, с кем бы мне хотелось побыть. Я отправила телеграмму своей матери в Нью-Йорк, и она, конечно, завтра или послезавтра прилетит сюда… — Эллен понизила голос. — Говоря откровенно, я обманулась в Ларри. Я считала, что у него больше такта.

— Он сегодня, начиная с полудня, постоянно пил. Нет сомнений, что он хотел освободиться от своих комплексов.

— Вы думаете? Сейчас многие страдают этим. Люди делают все, что только им нравится, а это часто портит жизнь не только им самим, но и окружающим, — Эллен немного наклонилась ко мне и внимательно посмотрела в глаза. — А какой вы человек, мистер Кросс?

— Я надеюсь, вы не ожидаете от меня откровенного ответа?

— Ожидаю.

— Я… как бы это сказать… Я — немного неудовлетворенный человек. Меня ничто до конца не удовлетворяет. Да и я никого полностью не удовлетворяю.

— Поэтому вы и остались холостяком?

Я взялся за каминные щипцы, оказавшиеся у меня под рукой, и разворошил угли, подняв целый сноп искр.

Эллен молчала. Я встал и тоже посмотрел на нее.

— Вы говорили обо мне с Энн?

— А разве этого не следовало делать?

— А также вы говорили с ней о Ларри Зейфеле?

— Естественно. Она влюблена в него по уши, и я думаю, что Ларри тоже влюблен в нее. Не знаю только, хватит ли у него смелости признаться в этом. Но вы не ответили на мой вопрос.

— Вы хотите получить правдивый ответ, а я затрудняюсь дать его вам. Передо мной никогда и не возникал вопрос о женитьбе. Я слишком много занимаюсь другими и не успеваю позаботиться о себе. К тому же я хорошо помню союз своих родителей. Я иногда служил для них буфером, иногда — посредником. Я очень тяжело пережил Большую Депрессию и, возможно, именно поэтому выбрал своей профессией социологию. Желание помочь другим, если вы меня понимаете. В те времена это было своего рода религией для молодых людей. У меня не было ни настоящего детства, ни настоящей юности. Только после войны я стал понемногу присматриваться к окружающей меня жизни. Чтобы закончить наконец как-то затянувшийся ответ, будем считать, что я просто задержался в своем эмоциональном развитии.

— Вы серьезно так думаете?

В ее глазах зажглись огоньки.